Дженни вскочила со стула.
– Я никого не убивала! Клянусь! Конечно, они умерли между семью пятнадцатью и восемью, – это ясно всем, кроме вас!
– Сядьте и помолчите, мисс Хоббс, пока я не задам вам вопрос, – холодно сказал Пуаро.
Лицо Сэмюэла Кидда исказилось от ярости.
– Вы все выдумываете, мистер Пуаро! Откуда вы знаете, что они заказали еду не потому, что сильно проголодались? То, что ни вы, ни я не стали бы есть на их месте, еще не значит, что не стали бы и они.
– Тогда почему они ничего не ели, мистер Кидд? – спросил я. – И куда исчезли все сэндвичи с булочками?
– Лучшие во всем Лондоне! – сокрушенно пробормотал Лука Лаццари.
– Я вам скажу, куда они подевались, Кэтчпул, – сказал Пуаро. – Наш убийца совершил ошибку, упомянув про дневной чай, – одну из многих. Если бы еда осталась лежать на тарелках в номере 317, где ее нашла бы полиция, то никакой загадки не было бы. Все решили бы, что убийца пришел и прервал пир, когда тот еще не успел начаться. Но убийца-то думает, что такое количество несъеденной пищи наверняка будет выглядеть подозрительно. Он не хочет, чтобы кто-то задал вопрос: «Зачем заказывать еду, если не собираешься ее есть?»
– Так что же стало с едой? – снова спросил я. – Куда она подевалась?
– Заговорщики удалили ее со сцены. О да, леди и джентльмены, ради совершения этих трех убийств был составлен настоящий заговор! На всякий случай повторю еще раз, чтобы всем было понятно: Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус умерли задолго до семи пятнадцати вечера в тот четверг.
Лука Лаццари выступил вперед.
– Месье Пуаро, прошу простить мое вмешательство, но я вынужден напомнить вам, что Рафаль Бобак, мой верный официант, не может лгать. Он видел всех трех жертв живыми и здоровыми в семь пятнадцать, когда принес им чай. Живыми и здоровыми! Должно быть, вы все же ошиблись в своих предположениях.
– Нет, я не ошибся. Хотя в одном отношении вы правы: ваш официант Рафаль Бобак действительно образцовый свидетель. Он, конечно, видел троих людей в комнате 317, когда приносил чай, но эти люди были не Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус.
Волна изумленных вздохов прокатилась по комнате. Я и сам не удержался от вскрика, размышляя о том, кем могли быть те трое. Дженни Хоббс среди них не было, она в то время была с Пуаро в «Плезантс». Кто же тогда?
– Пуаро, – нервно сказал я. – Вы утверждаете, что те трое изображали жертв с целью показать всем, что те были еще живы в четверть восьмого?
– Не совсем так, нет. Вообще-то двое людей изображали двоих жертв убийства. Третья, Ида Грэнсбери… к сожалению, ее никто не играл. Нет, она, к несчастью, была настоящей Идой Грэнсбери. Мистер Бобак, вы помните, что вы рассказывали мне об услышанном и увиденном вами в комнате 317, когда принесли туда чай? Я помню все дословно, ведь я выслушал эту историю дважды. Вы не станете возражать, если я повторю ее сейчас для всех?