Больше месяца я просидела дома, но пришло время возвращаться в школу. Начинался новый учебный год. Кэндзи похитил меня, когда я училась в четвертом классе, – в середине второго семестра. Я пропустила весь пятый класс, и теперь предстояло идти в шестой. Я вернулась домой как раз в середине января, и комиссия по образованию постановила: раз я отличница, меня надо перевести сразу в шестой класс. Посчитали, видимо, что так я буду привлекать к себе меньше внимания.
– Все в порядке. На будущий год пойдешь в другую школу[16]. Потерпи немножко, – сказала мать, стуча спицами. Она вязала из шерсти свитер. Совсем не по сезону. Я рассматривала плотные тугие петли и думала: а что, собственно, в порядке? Обе школы – и первой, и второй ступени – в одном микрорайоне, стоят рядом. Дети растут все вместе. Взрослые считают, что должны все знать, поэтому порядки в школе второй ступени жесткие, постоянный надзор, и в результате мы имеем больше беспорядка, чем порядка. Говорят, на заднем дворе, за спортзалом, набросаны окурки; я слышала про разбитые стекла, пыль и сор в коридорах. Наглядевшись на такое в новой школе, дети отбивались от рук, зыркали исподлобья, сбивались в стайки, как дикие собаки. То пускались в буйство, то замыкались в себе. Поэтому ребята из младших классов боялись старших, как огня. Но моя мать не замечала того, что было видно всем.
– В новой школе все уже взрослые. Ребята тебе сочувствовать будут.
Мать резким движением сдвинула петли на спице. Она возилась с моим свитером с таким самозабвением, хотя зачем он нужен в такую погоду – ведь уже апрель. Мать будто хотела во что бы то ни стало возместить все, что недодала мне. После того как я вернулась домой, она каждый вечер стелила постель со мной рядом и не закрывала глаз, пока я не усну. Отец после моего возвращения успокоился, стал часто задерживаться с работы, заглядывая по дороге в пивную. Может, из-за того, что мать, не оставлявшая меня ни на минуту, ходила хмурая и мрачная.
Говоря о школе, мать имела в виду отношение ко мне соседей. Их показное сочувствие, показное небезразличие. В тот день, когда я вернулась домой, соседи высыпали на балконы, чтобы поглазеть на меня. И дело было не только в том, что о моем похищении стало известно всей стране. Люди догадывались, что этот случай – отнюдь не ординарный. Все старались подглядеть, что я делаю дома, всем страшно хотелось узнать, как я жила у Кэндзи. И, конечно, мое молчание еще больше распаляло их любопытство.
На следующий день после того, как меня привезли домой, из детского клуба микрорайона принесли гостинцы. Цветные карандаши и много-много убогих записочек: