Весь остаток дня она так и этак представляла себе разговор с лордом Гренвиллом. Как ни убеждала себя, что лучше сделать это побыстрее, ей так и не хватило решимости попросить Уильяма прийти и поговорить с нею.
Вместо этого она отправила лакея с записками к своим подругам с просьбой явиться назавтра пораньше, не дожидаясь времени визитов. Сперва Эмили хотела посоветоваться с рассудительной Джейн, от Сьюзен и Дафны вряд ли стоит ожидать разумного совета, но после некоторых раздумий решила пригласить всех троих. Она от всей души поддерживала подруг в их больших и малых невзгодах, и вот теперь настала ее очередь полагаться на их суждения или хотя бы успокоить свое смятение их утешительными речами.
И потом, Эмили не могла отказать своим подругам в наблюдательности. Может быть, кто-то из них заметил, что во время бала один из гостей ведет себя необычно?
– Нельзя ли как-нибудь вернуть колье? – Эта мысль пришла в голову Эмили уже поздно вечером, когда она сидела в саду, наблюдая, как закатное солнце медленно опускается за кроны деревьев. – Если бы узнать наверняка, кто украл бриллианты, я бы выкупила их, и Уильям никогда ничего бы не узнал… Отец не откажет мне в просьбе и одолжит денег, и еще до Рождества я смогла бы вернуть ему долг. Но, скорее всего, ожерелье давно уже в Лондоне, в каком-нибудь ломбарде! Похитивший не станет откладывать возможность получить деньги, пусть даже ему дадут намного меньше, чем колье стоит на самом деле!
Лори давно спал в своей кроватке, лорд Уильям, вероятно, проводил время в своем кабинете с книгой и бокалом бренди, а может быть, перечитывал письма Луизы или перебирал ее кольца и браслеты, словно надеясь, будто они сохранили тепло той, что надевала их когда-то в прежние счастливые дни…
А Эмили пыталась представить, кто из бывших на балу настолько нуждался в деньгах, что осмелился проскользнуть мимо прислуги, снующей повсюду, разносящей бокалы, подающей отъезжающим гостям плащи и шали, и проникнуть в коридор, где находились личные покои леди Гренвилл и спальни, предназначенные для тех ее подруг, кто оставался в доме на ночь.
Наконец она сдалась. Слишком много тягостных размышлений за один день могли привести к головной боли, а Эмили понимала, что должна собрать все силы, чтобы справиться с постигшей ее неприятностью и, самое главное, с ее последствиями.
Она полагала, что после такого огорчительного дня опять не сможет заснуть, но беспокойство изнурило ее, и она уснула, едва успев закончить вечернюю молитву.