После выступал замполит полковой. Он говорил таким монотонным голосом, что Саблина начало убаюкивать. С минуту Виктор боролся, потом прикрыл глаза и резко вздрогнул, поняв, что задремал стоя. Аукнулась ночь с Розой...
- Новейшие самолеты... всеми силами... обязуемся как один... - оратор успел смениться и сейчас выступал Абрамов, молодой пилот из первой эскадрильи. Он говорил глухо, негромко и до Саблина долетали лишь отдельные слова. Абрамова Виктор терпеть не мог, считал жополизом и выскочкой. Отчасти это было справедливо - в июльских боях этот пилот совершил меньше всех вылетов, зато умудрился стать секретарем комсомольской организации полка.
Митинг Виктора раздражал. Был он зряшной затеей, не ко времени и это самое время переводил. Полк отправлялся на фронт, так толком и не переучившись, и все эти лозунги и клятвы никоим образом не могли компенсировать нехватку учебного налета, вызванного дефицитом бензина и простоями из-за поломок. По факту на фронт перелетали только две эскадрильи - первая и третья. Летчики второй, в полном составе, убывали в Горький, за самолетами. С одной стороны это было понятно - войска фронта начали новую наступательную операцию и весь бензин, все ресурсы уходили туда. Но с другой стороны, и в шею никто не гнал. Лишняя неделя на фронте, по мнению Саблина, большой роли не играла, но слетанность за это время можно было бы и подтянуть. Впрочем, мнение его никого не интересовало.
Для перелета техсостава выделили два дугласа, поэтому перебазирование прошло быстро. Фронтовой аэродром встретил легким дождем и слабым ветерком. Дождь подкрасил молоденькую, появившуюся после недавних дождей траву, прибил пыль, и казалось что здесь, на фронте, даже дышится легче. Видимо поэтому все прибывшие действовали быстро. Быстро рассредоточили самолеты и также быстро принялись осваивать жилой фонд ближайшей деревни. Здесь правда пришлось вспоминать старую пословицу: - "в тесноте да не в обиде". Жилья практически не было, а все мало-мальски пригодное для проживания, оккупировали прибывшие штабы полков дивизии. Летчикам третьей эскадрильи пришлось ютиться в каком-то сарае, радовало лишь, что используемое вместо матрасов сено было свежим...
Полеты начались в тот же день, но к разочарованию полкового молодняка, брать их в бой никто не спешил, да и летали мало. Начальство тоже знало, что полк толком не обучен. Поэтому четыре, максимум шесть вылетов на разведку и десять - пятнадцать тренировочных, на слетанность пар и тренаж новичков. Так прошло пять дней. За это время младший лейтенант Подчасов, из первой эскадрильи, умудрился в разведывательном вылете сбить Юнкерса. А младший лейтенант Осипов, из третьей, разбился в тренировочном вылете. Потом приезжала комиссия из дивизии, пропесочили Шубина, помурыжили Саблина, досталось даже ведущему Осипова - Коту. В итоге, виновным оказался покойный, но письмо его матери пришлось писать Виктору. Конечно, можно было обойтись стандартной казенной формой, но Саблин считал, что и мать и отец погибшего должны знать обстоятельства и место гибели своего сына. То, что Осипов еще не успел сделать ни одного боевого вылета, никакой роли не играло. Потом, на новеньких самолетах вернулась вторая эскадрилья, на аэродроме, как-то незаметно скопились запасы топлива и Виктор понял, что уже очень скоро они пойдут в бой по-настоящему.