И слегка пошатнулся — для большего впечатления. Лили вздрогнула, хотела кинуться к нему, поддержать — прелестное дитя, ну почему королю, а не ему должно достаться такое сокровище… однако Бинетти, правда с улыбкой, остановила девочку едва заметным движением руки. О, он бы поцелуями прогнал внезапно замутившую эти глазки грусть, если бы не соображения высшего порядка, временно требующие от него сдержанности. Взял Бинетти за руку, которую сейчас с удовольствием бы укусил… где Василь, впрочем, зачем ему этот идиот со своей азиатской рожей, хорошо хоть унес бадью, но и без того беспорядок в самом деле ужасный. А, чепуха, он, Казанова, должен быть выше этого, должен подняться над обстоятельствами, подавить материальную убогость силой духа. Внимание.
— Честно говоря, — он поворошил лежащие на столе листки, — я сейчас пишу пьесу. Собственно, уже написал. «Квартет или трио? Роман Эльвиры». Не слишком оригинальная история, в которую я был замешан. Возможно, не шедевр, но успех у публики обеспечен. Здесь вообще кто-нибудь ходит в театр?
Бинетти не услыхала вопроса. Но услышала то, что было сказано раньше. Проглотила приманку, в этом Джакомо не сомневался. Достаточно было на нее взглянуть. Искры посыпались!
— Сколько ролей?
— Сколько понадобится. И главная — для тебя.
Он даже не особенно покривил душой, понадобится — быстренько что-нибудь сочинит или, на худой конец, переведет одну из пьес Гольдони. Ей будет что играть — если в этом дело.
— Нет, главная вряд ли.
Бинетти, казалось, не произнесла эти слова, а выплюнула сквозь сжатые зубы.
— Что случилось?
Казанова забыл про беспорядок и собственный нелепый наряд. Теперь он уже был уверен, что у Бинетти есть к нему дело. Но какое, черт подери?
— Ничего.
И внезапно увлекла его за ширму, посмотрела в глаза с решимостью женщины, готовой на все. На все, значит? Она не была столь ослепительно хороша, как Джакомо в первый момент показалось, глаза утратили задорный блеск молодости, кожа не такая гладкая и белая, какой ему запомнилась. Ладно, что бы она ни задумала, он поставит одно условие: эта крошка, Лили. Пусть у нее свои планы — ему плевать. Он, Казанова, не хуже короля. А в некоторых отношениях — о чем, надо полагать, ей известно — значительно лучше. Для начала одна ночь. Но Бинетти, похоже, неспроста замолчала: видно, что-то действительно важное скрывалось за этим, чуть ли не силой вырванным у нее из глотки «ничего». Ничего. Это значит: «все». Для такой женщины, как она, для актрисы, для стареющей актрисы… Дурак, что не сообразил сразу.