— Пустые хлопоты. А что и как делать в Польше, я знаю сам. Не нуждаюсь в их говенных подсказках. Если Репнин пожелает кого-нибудь здесь умыкнуть — короля, ксендза или другого шута, — он и один управится. Так им и передайте, этим своим умникам. Мне никто и ничто не указ. А таких помощничков, как вы, пускай женам своим нанимают.
И все-таки тем не менее что-нибудь, какие-нибудь слова, последняя попытка, страх.
— И все же, мне кажется, случай…
Его не удостоили ни взглядом, ни жестом; только еще больше побагровел жирный загривок.
— Убирайся, пока я добрый.
— Я…
— Вон!
Вот и все рухнуло. Напрягая последние силы, Джакомо сдерживал шаг; напрягая слабеющий разум, выбирал путь: залы, коридоры, раскосые слуги, двери. Перевел дух только на лестнице посольства. Спрятавшись за мраморную колонну, жадно, как после быстрого бега, хватал ртом воздух. Медленно осознавал размеры катастрофы. Номер не удался. Счастье ему изменило. Тысяча чертей, он проиграл! Легко они его из рук не выпустят. Но кто они? Теперь и это уже трудно понять.
Все расплывчато, неясно, полно загадок. Этот толстяк высмеял полковника Астафьева. Кто же из них важнее? И что им на самом деле от него нужно? Прижался пылающим лбом к холодному мрамору. Вот же невезенье… Надо идти. И вдруг увидел Пестрого, который, как всегда довольный собой, с кровавым куском мяса в зубах трусил к спасительной калитке в ограде. Хоть этому повезло! Но не в последний ли раз? Неужто, черт побери, на свете нет ничего, кроме подлости, жестокости и несправедливости?
Размышления Казановы прервали какие-то крики. Погоня? Нащупав рукоятку шпаги, машинально взятой в дверях у ординарца, Джакомо осторожно выглянул из-за колонны. На лестнице дрались. Мужчина в лисьей шубе до пят пытался схватить за шиворот двух неказистых фертиков в облезлых волчьих шубейках. Стычка была жаркой, но непродолжительной. Лис вцепился волкам в загривки, притянул к себе.
— Я вам покажу, мерзавцы. Отобью охоту строчить доносы.
По ступеням покатились бесформенные мохнатые шапки, сверкнули бритые черепа, не по своей воле летящие навстречу друг другу, чтобы с размаху столкнуться. Глухой удар, пронзительный визг. Лису этого показалось мало, он стал ногой трепать волчьи шубы; их обладатели, схватившись за головы, неуклюже пустились наутек.
— Предатели!
Победитель демонстративно отряхнул руки и погрозил вслед беглецам кулаком. В этой позе, с воздетой вверх рукой, в развевающихся лисьих шкурах, он был очень красив. Красив и благороден. Укол зависти не улучшил Казанове настроения. Полубог, отделавший у входа в российское посольство доносчиков, мог и с ним так обойтись. Вот было бы шуму — на весь город. А позору — на всю Европу. Нет, он все-таки спятил, иначе бы не рискнул явиться сюда среди бела дня.