Он швырнул трубку на телефонный аппарат с такой силой, что та лишь жалобно пискнула. Я же пошла в ванную, надеясь встретиться с разъяренным бывшим мужем, когда он уже успокоится. Приняв душ и изобразив на лице здоровье и красоту, вошла в клетку тигра. Свою долю звериного рыка я получила прямо у порога ванной. Олег, на котором были только штаны от тренировочного костюма, стоял в коридоре, явно дожидаясь моего появления на сцене, дабы произнести следующий монолог:
— Зачем ты пришла? Что тебе от меня надо? Если ты спишь с Садковым — твое дело, только зачем было мне врать? Почему ты не сказала сразу, что он — твой любовник. Ведь это нормально, когда женщина спит со своим начальником.
«Вот, — подумала я, — так и знай! Это нормально! Все бабы — шлюхи!» Он продолжал:
— Не надо меня доставать сейчас. У меня все плохо. Ефремов вынуждает меня признаться во всех грехах! Знаешь, что он придумал?!
Мне надоело стоять в дверях, поэтому, дождавшись хоть какой-то паузы в обличительной речи, я быстренько сказала, сорвав оратору всю пафосность ситуации:
— Есть хочу!
Олег осекся, растерянно посмотрел в сторону кухни, хотел что-то сказать, но промолчал и пошел выполнять роль гостеприимного хозяина. Есть в характере Ведищева такая черта: он не может не накормить голодного. Уверена, что даже приблудные псы во дворе его клиники всегда сыты. Я побежала за ним. Он нравился мне такой: злой и полуголый. Мне было легко на душе от его ревнивых речей, и, стараясь не думать о самом недалеком и совсем не радужном будущем, я сосредоточилась на том, что видела сейчас перед собой, — на обнаженном торсе Олега. Тогда, в гостинице, желая сказать гадость, я погрешила против истины: он выглядел просто чудесно, особенно если учесть, что ему стукнул сороковник.
Бывший муж сердито погремел сковородками и через пять минут со стуком поставил передо мной сковороду с яичницей. Это было восхитительно! Урча, я принялась за еду. Он заметил, свойственным ему, неприятным тоном:
— А у тебя чудесное настроение! Ничем не испортишь! Что, все так хорошо?
— Нет, — сказала я, активно пережевывая завтрак. — Все очень плохо.
— Но не у тебя. — Он отвернулся обиженно.
— У меня тоже.
Я говорила бодро. Чем хуже обстояли дела, тем лучше действовала моя защитная система. Не знаю, зачем, но надо держаться. Олег, мне показалось, тоже вышел из состояния своей фирменной депрессии. Я разозлила его, и теперь ему некогда жалеть себя.
— А у тебя что?
— Видишь ли, милый, — мне самой понравилось, как я это сказала. — Проблемы будут обязательно. Особенно, если ты расскажешь мне о работе твоего отца. Это, возможно, подтвердит мои догадки. Кстати, ты сказал Ефремову, что был у меня в тот вечер… Ну…