— Нет, брат Вася, к ней нельзя было обращаться, — ответил Остап… — Это могло бы стать известно Анне Кузьминичне, а от нее и тому же Канцельсону.
— А грек-еврей о записке и так узнает от того извозчика, командор, — приподнялся Балаганов.
— О записке — да, что мы у него отняли, Шура, но не о тексте же ее, — произнес Бендер.
— Все равно он узнает, — прихлопнул ладонью по песку молочый брат Остапа. — Через несколько дней, тот моряк говорил, в Ялту прибудет эта самая «Три… ка-рия»…
— «Тринакрия», — поправил его Бендер.
— «Тринакрия» и негоцианту скажут… он же поплачется о пропаже записки, и ему повторят ее…
— Вы рассуждаете логично, маэстро Балаганов. Поэтому нам надо ковать графское золото, пока оно горячо, камрады. Да, начнем, как подсказывают обстоятельства, с перевода текста записки, — утвердил план Бендер. И вдруг засмеялся, сказав: — Заграница нам поможет.
Выслушав рассуждения предводителя, два его компаньона не поняли смысл слов «Заграница нам поможет», но промолчали. Козлевич вдруг сказал:
— Интересно, как там наш Звонок в Мариуполе? Скучает за нами?
— Определенно скучает, — хлопнул ладонью по песку Балаганов.
— А также интересно, как там наши сослуживцы по морскому клубу Кутейников и Мурмураки, — сказал еще Адам Казимирович.
— Живут. Сдают свои квартиры, на «Алых парусах» с Федором Николаевичем рыбачат, приторговывают рыбкой, — предположил Шура Балаганов.
— Вернемся, все и узнаем, друзья, — промолвил Остап. Поднялся и направился снова в море.
— Солнце садится, пойдем и мы, Адам Казимирович, — вскочил с песка упруго как гимнаст бывший названный сын лейтенанта Шмидта.
Козлевич последовал за ним, отряхивая с себя песчинки.
Вечером компаньоны пошли прогуляться по набережной Ялты, ярко освещенной электрическими фонарями. Идя среди потока курортников, Остап говорил:
— Прекрасный город, камрады. Смотрите, в порту дымит пароход, разгружается какая-то баржа, кругом масса отдыхающих, из ресторанов льются звуки вальса, чарльстона и танго, красота, детушки.
— Уж, не перебраться ли нам сюда, Остап Ибрагимович? — заглянул в лицо Бендера Козлевич. — Мне тоже здесь очень нравится, братцы.
— И мне, командор, и мне, — закивал головой Балаганов. — Такое море людей!..
— Нет, голуби, нет. Город, конечно, заслуживает одобрения, но это все сейчас, в бархатный сезон. А зимой? Зимой Ялта замирает, как и любой курортный город, как я понимаю.
— Как и Мариуполь? — остановился, глядя на Остапа, Балаганов. — Командор?
— Мариуполь тем более, Шура. Он же не крымский теплый курорт, а гораздо восточнее расположен.