— Да, дело осложняется, — сказал вслух сам себе Бендер. — Но продолжим поиск…
А в это время Козлевич охотился у входа в «Интурист» с такими же вопросами. Но результат был такой же, что и у его технического директора. Наконец, одна фифочка, ни тела, ни мяса, как говорится, душа ремнем одна перепоясана, не обошла его вниманием.
— Ну-ка, ну-ка, товарищ, дайте посмотреть, что туту вас, — одернула она гимнастерку с комсомольским значком. — Я знаю немного… А-а… — вернула она второй кусок фотокарточки загадочной записки. — Фотография… — сморщила она свое полудетское личико-яблочко. — Тут вперемешку и по-гречески, и по-турецки, извините, товарищ, — и понеслась дальше.
А потом Адам задел надоевшим ему вопросом парня в кепке, насунутой на самые брови. И тот ему гаркнул:
— Какого ты пристаешь к трудящемуся, усатый бля… — и протопал мимо. А еще один сказал Козлевичу когда посмотрел на фототекст:
— Шифровками занимаетесь, товарищ? — и с подозрением уставился на просителя. — В милицию надо, или в ГПУ, там все знают.
Услышав слова такие, Адам Казимирович выхватил свою треть фото из рук такого умника и быстро отошел от него. Он так и не понял, то ли «шифровку» в милицию и ГПУ надо, то ли его самого.
День клонился к вечеру, и разомлевшие курортники вяло тянулись домой. И когда Адам подплыл к одной такой паре с заветным вопросом, то услышал:
— Гимназии не кончали, греческому и латыни не обучались, — скороговоркой отсыпал ему ответ высокий и худой, как жердь, курортник в панаме.
— Вот именно, — поддакнула его спутница в противовес ему полная в два обхвата, обливающаяся потом.
— Нет, — вслух произнес Козлевич, когда остался один. — Так мыкаться и выслушивать всякое от прохожих ни к чему, уважаемый Остап Ибрагимович.
И Шура Балаганов выслушивал схожие реплики, а один бросил:
— Не приставай, лишенец.
Услышав такое, молочный брат Остапа рассмеялся и спросил:
— А кто это сейчас гимназическими языками занимается? Что, из белогвардейцев видать? Вот я в милицию…
И тут в бывшем допровце вспыхнула его былая ненависть к тем, кто часто призывал милицию на помощь. Он подскочил к тому и, тряхнув своими рыжими кудрями, нагнул голову, чтобы боднуть угрожавшего ему оскорбителя. И растопырив вилкой указательный и безымянный палец, подколодным змеем прошипел:
— Да, я за такие слова, знаешь что…
— Но-но, ну-ну — и поняв, что его слова были не по адресу и навлекли на него опасность, «лишенец» ретировался восвояси.
После этого случая настроение у бывшего мелкого жулика резко упало. И он отправился в ближайшую пивную, чтобы охладить свое возбуждение.