– Запомни, я никогда сюда не вернусь! – со злостью бросил он на пороге. – У меня нет матери!
Он выскочил, громко хлопнув за собой дверью. Веронике показалось, что это не дверь закрылась, а ей перекрыли кислород. Она села в коридоре на пол.
Вслушивалась в каждый шорох за дверью. Ей все казалось, что происходящее с ней не что иное, как страшный сон. Сейчас откроется дверь, войдет Никита, как раньше, веселый и жизнерадостный. «Привет, мамочка», – скажет он, чмокнув ее в щеку. И тогда она поймет, что не было ни ножа на горле, ни разбитой головы, ни наркотиков.
Вероника слышала, как люди входили в подъезд, вслушивалась в каждый шаг. Все мимо. Она просидела неподвижно день, вечер, ночь – Никита не вернулся. Утром она словно вышла из оцепенения, упала, билась головой о пол, плакала и приговаривала: «Сын мой! У меня умер сын». Затем она поднялась, достала черный траурный платок, повязала его на голову. Она набрала номер заведующей и сказала, что берет отпуск за два года. По ее голосу заведующая поняла, что случилось что-то страшное.
– Что у вас случилось? – спросила она.
– …
– Кто-то умер?
– Да, – прозвучало тихо и глухо.
– Кто?
– Сын, – сказала она и проглотила застрявший в горле ком.
– Господи! – взволнованно воскликнула заведующая. – Сейчас к вам приедет кто-то из коллег.
– Спасибо. Не нужно. Я уезжаю из города, – ответила она и выключила телефон.
Впервые в жизни Вероника проснулась с желанием, чтобы завтра не наступило никогда. Она до сих пор чувствовала на шее прикосновение холодного металла. Почему Никита не сделал то, что намеревался сделать? Оставалось провести по горлу ножом – и все муки кончились бы. Почти безболезненная смерть. Она лучше, чем жизнь с вечной болью.
Веронике не надо было вставать с кровати, крутиться на кухне, спешить на работу и думать о предстоящей стирке. Когда в доме было суматошно и тесно, Вероника жалела, что у нее не столько рук, сколько щупалец у осьминога, и мечтала о тишине и отдыхе. Вчерашний поступок Никиты изменил ее жизнь, перевернув все с ног на голову. Она терялась в догадках, мучилась сомнениями, билась о невидимую, но непробиваемую стену, пытаясь помочь сыну, вытянуть его со дна. Он сам все решил, приставив нож к ее горлу. Теперь ей в полной мере было понятно горе Нелли Сергеевны, когда та знала, что дочка может умереть, но ничего не могла изменить. Но у нее хотя бы была надежда на операцию, пусть и маленькая. У Никиты шансов не осталось. Вероника пыталась еще раз проанализировать случившееся и понять, все ли она сделала, чтобы спасти сына, но опять ощущала на горле прикосновение острого ножа.