Вплотную к северо-западному углу иерусалимского храма примыкает крепость Антония, ее башни — самая высокая достигает тридцати семи метров — и крепостные стены нависают над городским кварталом. Поднявшись на стены, паломники могли видеть казармы, конторы, резиденцию трибуна, внутренние дворы. Каждый день там тренировалась римская когорта, усиленная кавалерией, — всего около тысячи человек. По большей части, как и во всех римских провинциях, управляемых прокураторами, это были вспомогательные войска, которых набирали на месте. Но принимали на службу только неиудеев.
Большая лестница, по которой можно было пройти прямо с крепости на эспланаду храма, задумывалась, само собой, чтобы предотвратить возможные беспорядки. Лучшим тому доказательством послужил возникший в Иерусалиме мятеж.
Трибун Лисий недоумевал: почему из-за этого маленького лысого человека вспыхнули такие волнения? В какой-то момент он решил, что имеет дело с тем самым иудеем из Египта, который, объявив о наступлении Царства Божиего, поднял против римлян тысячи зелотов[34], непримиримых противников завоевателей. Никто не знал, что стало с этим самозванцем после подавления мятежа зелотов, поэтому, едва возникали беспорядки, проходил слух, что этот человек появился вновь.
Когда Павел предстал перед Лисием, то обратился к римлянину по-гречески:
— Можно ли мне сказать тебе нечто?
— Ты знаешь греческий? — удивился трибун.
Павел подтвердил это и, назвав себя, еще больше встревожил Лисия необычной просьбой: «…я Иудеянин, Тарсянин, гражданин небезызвестного Киликийского города; прошу тебя, позволь мне говорить к народу» (Деян 21:39).
Трибун согласился — ворота крепости распахнули. Это была потрясающая картина: узник в цепях, гордо выпрямившись, обратился к разъяренной толпе, ненависть которой едва сдерживали римские легионеры. От изумления собравшиеся замолкли. «…Сделалось глубокое молчание», — пишет Лука.
И Павел заговорил: «Мужи братия и отцы! выслушайте теперь мое оправдание… я Иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе…»
Павел говорил долго: рассказал о жизни, об истории своего духовного прозрения и своего призвания, о встрече с воскресшим Христом по дороге в Дамаск. А потом заговорил о своем возвращении в Иерусалим: «Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришел я в исступление, и увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне. Я сказал: Господи! им известно, что я верующих в Тебя заключал в темницы и бил в синагогах, и когда проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего, я там стоял, одобрял убиение его и стерег одежды побивавших его. И Он сказал мне: иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам».