Васт задержался лишь на несколько мгновений, позволить кустам расплестись и расти как прежде, и забрать у них свою силу. А когда выскочил на полянку перед палатками, то и сам едва не присвистнул от неожиданности. Огромный хотомар спускался ему почти на голову, закрывая полнеба плотной связкой пузырников. На подножке переднего сидения, рядом с маленьким погонщиком дрифонов уверенно сидел улыбающийся Стан, а из приоткрытой дверцы кабинки выглядывала женская голова в невзрачном крестьянском платочке, но Васт ощущал исходившую от неё прохладу водной магии. И значит это Линел, и у них все в порядке, облегчённо выдохнул анлезиец. И теперь Слава перестанет переживать и вздыхать тайком, от волнения забывая, что после перехода в четвёртый цикл её муж различает всякие эмоции.
— Ма! — Обрадованно выкрикнул командир, спрыгивая с подножки и поторопился перехватить Славу, пока она не заметила наспех залеченной царапины, пробежавшей через всю скулу и светлых полосок на куртке, там, где магия Линел восстановила прорванную ткань. Но она все же заметила, осторожно коснулась щеки сына пальцем, подавила запоздалый вздох и тихо спросила:
— Бандана-то где?
— Улетела, — задорно улыбнулся он, — там, на высоте, знаешь какой ветер?! А вы тут как? Конс передал, что и Тин с Юной нашлись.
— Сыночек… — по-бабьи всхлипнула мать и тотчас прикусила губу, но он уже что — то сообразил, крепко обнял Ма за плечи и бережно повёл к палатке.
— Не плачь. Теперь все будет хорошо… Линел его вылечит.
— Да не нужно его лечить… — поторопилась успокоить сына Слава, — цел он. Но решил переродиться… или как это называется?!
— Что? — Стан недоуменно нахмурился, но уже через пару секунд принял какое-то решение, — Не волнуйся, позже разберёмся. Сейчас нужно собрать лагерь и отправляться. Тут очень неудачное место, надеюсь, Юрейд не нарочно нас сюда забросил. Он специально вывалил на Славу все свои сомнения и намекнул на опасность, точно зная, после этого она и думать забудет про всякие там слезы и сомнения. И уж тем более не станет раскисать, паниковать и закатывать истерики. В трудные минуты его Ма всегда мгновенно становится собранной и доброжелательной, сразу находит себе самое важное дело и успевает вспомнить про все мелочи, какие все остальные впопыхах обычно забывают. И в течении следующих двадцати минут, пока они спешно собирали палатки, закапывали костёр и грузили в хотомар багаж, командир не раз с хитрой ухмылкой порадовался собственной сообразительности.
Мать построила всех с такой лёгкостью, словно они были взводом медсестёр и нянечек, а она главврачом. И ничего и никого не забыла.