Циммерман пожал плечами:
— Мне просто пришла в голову мысль.
— Мысль хорошая, но нам надо слегка отшлифовать ее. Чтобы проверить коммутатор департамента, надо получить добро от Амато, а тот вряд ли одобрит подобную авантюру.
— Потому что он сам порядочный авантюрист.
— Кем бы он ни был, без пули, которая сидит в плече Деборы, мы не сможем определить, из какого оружия произведен выстрел. Да и не стоит труда заниматься этим — кто бы ни стрелял в Дебору, этот человек благополучно избежал наказания. Один ноль в пользу Дин. Мы проигрываем.
Они оба умолкли, раздумывая над сказанным. Затем Циммерман спросил:
— Итак, кто же грохнул Стори? И почему?
Каллен ответил:
— Боб Грант, газета «Пост», Мортон Дауни, Эд Кох, поощрявший людей в бытность свою мэром отказывать нищим, ты и я, так как мы соглашаемся со всем, что нам говорят. Тому малышу в здании «Ралей» сломали ногу, и сделали это развлекающиеся студенты. Люди устали от вседозволенности. Они ненавидят торговцев наркотиками, но боятся их. А бездомные — беззащитны, поэтому никто не боится ненавидеть их открыто. Люди видят, что полицейские не любят бродяг, и это воодушевляет их на всякого рода действия против этих бедолаг. Для того, чтобы отрезать у кого-то палец и засунуть его ему в рот, надо очень сильно разозлиться на кого-то. Я этого не могу понять.
— Хочешь знать, чего не могу понять я? — спросил Циммерман.
— Нет, — ответил Каллен, ибо он знал то, чего не мог понять его напарник. Они проделали большое расстояние и достигли, наконец, «Ла-Гардии», где Циммерман показал охраннику свой полицейский значок, и их пропустили в запретную зону, где находились ангары чартерной авиалинии. И там Каллен положил руку на плечо своему напарнику и попросил его остановить машину на значительном расстоянии от серебристого самолета, стоящего на раскаленной взлетно-посадочной полосе.
Они видели, как открылся люк самолета, из него вышла женщина в шляпке с черной вуалью, одетая в черный костюм, черные туфли, с черной сумочкой в руке, и стала спускаться вниз по трапу. Она выглядела спокойной и сдержанной, как будто прибыла не на похороны своего брата, а куда-нибудь в Центральную Африку, где необходимо носить черное.
Женщина в сером костюме — заместитель комиссара полиции, Сюзан Прайс, представляющая департамент и администрацию (Каллен полагал, что она также представляет всех женщин), — подошла к женщине в черном и приветствовала ее пожатием руки. Женщина в черном сделала шесть быстрых шагов (Каллен вел подсчет ее шагам) в сторону черного «мерседеса-пульмана», кивнула одетому в ливрею шоферу, который распахнул перед ней дверцу, и села в машину. Шофер закрыл дверцу, сел за руль, и «мерседес» последовал за «крайслером» помощницы комиссара полиции.