И все же эту способность он в себе чувствовал. Как помнил Дагоберт, едва ли не у всякой драконьей пещеры можно было без труда найти иссушенные, будто выпитые одним глотком деревья. Часто по этой примете и находили укромные жилища огненных первосуществ жадные до золота ловчие.
Если бы Дагоберта сейчас кто-нибудь спросил, откуда он это знает, отрок не нашелся бы, что ответить. Он знал это, как и многое другое. Знал всегда, наверное, с самого рождения, а может, и раньше. Никто никогда не рассказывал ему о врожденных способностях — дарах иной природы. Во всяком случае тот, кто был ближе всего ему по духу, кого все свои годы он величал отцом, не вымолвил об этом ни слова. Будто ждал, когда сын дойдет до всего сам. Но он всегда радовался его успехам и не удивлялся, когда в ответ на вопрос матери: «Откуда ты это узнал?», сын простодушно отвечал: «Вспомнил».
Сейчас ему предстояло отдать последний долг земному отцу — разыскать его тело и похоронить в одной из драконьих пещер согласно древнему обряду. Причем сделать это быстро, покуда не пошли толки и, главное, не минул срок.
Обычного человека от обладателя голубой драконьей крови, пока он жив, не всегда отличишь, а вот после смерти — очень даже легко. Драконья плоть не гниет, ее даже бальзамировать не надо. Она просто ссыхается и становится крепче железного дерева. И как человеческая плоть уходит «прах к праху», так эта — лишь «огонь к огню». Но если вовремя не совершить завещанный предками обряд возвращения к Изначальному Пламени… Об этом не хотелось даже и думать!
Дагоберт глядел на мотыльков, и те порхали над лепестками незабудок, как человеческая мысль над полями памяти, выискивая крупицы знаний.
Дагоберт помнил все, с первого мига, с первого крика. Помнил каждый свой шаг, и это странное чувство делало его взрослее. Более того, он помнил много иных жизней. По его желанию память словно перетекала из нынешнего бытия в прошлое, а из него в предыдущее… Он мог вспомнить себя драконом и сто, и двести, и тысячу лет назад. Порою, он уходил так глубоко, что перед ним вставали то Рим Цезарей, венец которых ему было суждено принять, то убогое селение на берегу Тибра на Капитолийском холме, основанное беглецами из далекой сожженной Трои, то саму Трою в зените ее славы и могущества.
Дальше он пока не забирался, но что-то было раньше, гораздо раньше… Теперь срок пришел, скоро ему должно исполниться тринадцать — срок возмужания. С этого дня он станет полновластным законным правителем, истинным мужчиной драконьей крови, и, как старший в роду, обязан провести обряд, предать воскрешающему пламени тело Дагоберта Старшего.