Сделав глубокий вдох и наполнив легкие воздухом, пропитанным серным запахом, Алекс бросился вниз с образовавшегося перед ним обрыва. Небывалая боль охватила все его тело… подняв голову вверх, он увидел Макса, стоящего наверху. Он хотел крикнуть ему: «Прыгай!», но ни один звук не вырвался из его груди.
Неожиданно тело Макса начало изменять очертания, превращаясь в огромного волка, из пасти которого капала огненная слюна. Алекс замотал головой, пытаясь прогнать это видение, но оно не уходило. Последнее, что он увидел, был волк, который, открыв пасть, проглатывал огненный шар. Но почему-то Алекс понимал, что это был не просто шар – это было солнце… оно будто билось в предсмертном танце… Вместе с ним в пасти волка погибала и надежда.
Волна обжигающей лавы накрыла его. Он тонул. Ему было нечем дышать. Огонь был везде – снаружи и внутри его тела. Воздуха нет. Ужас охватывал его. Тело билось в огненных судорогах, извиваясь подобно змее…
Вдруг Алекс вновь ощутил себя стоящим посреди темной комнаты. Он смотрел на свои руки, которые были покрыты безобразными язвами. Из них сочилась кровь. Все его тело было покрыто такими же ранами. Каждое движение причиняло невыносимую боль. Он пытался закрыть глаза, но понимал, что век у него больше нет. Он обречен видеть.
Подняв голову, он заметил, что вокруг него бредут такие же обезображенные обнаженные люди с открытыми глазами. В них застыла пустота, они ничего не замечают вокруг, иногда сталкиваясь и издавая стоны, от которых сжимается сердце. Алекс ощупывал свою голову, и на его ладонях оставались запутанные клоки седых волос.
Откуда-то из толпы, будто яркое пятно, вдруг появился маленький мальчик, одетый в цветные шорты и полосатую футболку.
– Поешь, папа! Поешь, – звонким детским голосом проговорил он. Это был сын Алекса. Совсем маленький, но с совершенно не детским, измученным взглядом. – Это ничего, что ты нас с мамой оставил! Ты поступил правильно!
Мальчик протянул вперед зажаренный кусок мяса, от которого шел потрясающий аромат. Алекс вдруг ощутил непреодолимое чувство голода, будто он несколько дней ничего не ел.
– Спасибо, – проговорил он, вновь переводя взгляд на мальчика, наклоняясь к нему, чтобы обнять.
Но вместо того яркого видения перед ним появился такой же изуродованный ранами ребенок. Алекс схватил кусок мяса и только в этот момент понял, что держал в руках зажаренную крысу. Отвращение боролось с терзавшим его нестерпимым чувством голода, которое ощутимо побеждало. Закрыв глаза, он сунул в рот мясо и попытался откусить, но вдруг понял, что не может сделать этого – у него больше нет зубов.