— Собирайся! — Это был приказ.
Поспешно, чувствуя себя предательницей и испытывая облегчение, Екатерина собрала свои пожитки, и они ушли. Позже она сообразила, что без Галки тут не обошлось.
Такова была история любви Екатерины и Эрика. Они развелись без упреков и шума. Эрик просил прощения за свои дурные привычки, целовал ей руки, говорил, что понимает ее, что «с такой животной скотиной», как он, Эрик, ни одна нормальная женщина не уживется. Приготовившись к долгим выяснениям отношений, Екатерина была как будто даже разочарована легкостью, с какой ее муж согласился на развод. Как будто и сам был рад! «Вот видишь, — сказала Галка, — а ты боялась!» Светлана Даниловна всплакнула, когда Екатерина зашла попрощаться, и усадила пить чай со своим знаменитым ореховым тортом. Все повторяла: «Ну как же вы так, детки? Может, не надо было спешить?»
Татьяна Николаевна, как всегда, была деловита: «Ничего, Катюша, ни о чем не жалей. Я с самого начала не верила в ваш брак! Учись, получай диплом. Главное, быть независимой и твердо стоять на ногах. Все у тебя еще будет». «Быть независимой и твердо стоять на ногах!» — жизненное кредо Татьяны Николаевны. В ее шкале ценностей на главных местах стояли работа и чувство долга. И своего ребенка, Екатерину, она воспитывала в таком же духе.
А Эрик продолжал пить и сочинять стихи. Несколько раз его печатала городская газета. А совсем недавно в подземном переходе Екатерине на глаза попалась тоненькая книжечка лирики некоего Э. Неудачника. Она купила ее.
Много лет назад Эрик говорил, что если он когда-нибудь «выйдет в люди», то возьмет себе имя Неудачник. Видимо, он вышел в люди. Екатерина узнала его стихи. Она помнила их со времени их короткого супружества. Где-то среди студенческих конспектов хранится тетрадь со стихами Эрика, переписанных ее старательным детским почерком.
Уже дома Екатерина прочитала в предисловии, что «этот, несомненно, талантливый и необычный поэт незаслуженно рано ушел из жизни… Ему не было еще и тридцати».
Бедный Эрик! Мир праху твоему!
— Галь, а Павлик дома?
— Ты имеешь в виду, ночевал ли сегодня дома мой сын? Не знаю! А что?
— А другие дети? Эти-то хоть ночуют дома?
— А как насчет меня? Тебя не интересует, где я провожу ночи? — Галка произнесла это томным голосом записной кокетки, и обе расхохотались.
— Ты уже совершеннолетняя. Про тебя неинтересно.
— А мне про тебя интересно. И если ты мне скажешь, что не ночуешь дома хоть раз в неделю, ты меня очень обрадуешь!
— Увы!
— Смотри, досидишься! Ну а дети при чем?
— Дело есть!
— А конкретнее?