— Не забывай, ты согласилась мне позировать. Я устрою все с Пастором.
— Это звучит замечательно, — сказала Уэверли и даже позволила женщине быстро себя обнять. Она пахла старыми красками и свеженарезанными помидорами.
Как только она забралась в постель, а свет в комнате выключился, ее мысли вернулись к Кирану. Она не могла поверить в то, что Капитан Джонс намеренно причинил вред «Новому горизонту». Что касается того, почему он отказался помочь им, то Киран сказал бы, что, если бы он увеличил ускорение, это увеличило бы искусственную гравитацию, и он никак не мог бы предсказать, как это повлияет на команду и живой груз. Он просто пытался защитить своих людей.
Но ведь Капитан так и не защитил своих людей, разве нет?
Сет говорил, что у друзей Капитана сложные судьбы. Уэверли жалела, что не может сейчас поговорить с ним об этом. Сет был менее наивным, чем Киран, и не так боялся темной стороны жизни. Он не позволял своим привязанностям влиять на представление об истине.
Было ли предательством по отношению к Кирану думать так? Ей нравились его простые убеждения и то, как он свято верил в своих друзей. Она знала, что это был способ выявить лучшее в людях. Сет всегда был слишком подозрительным и резким с людьми.
Нет, Киран был лучше.
Уэверли обхватила себя руками и провела ладонями по спине, представляя руки Кирана, ладони Кирана. Она представила, как он зарывается лицом в ее волосы. Он бы нашел способ заставить ее засмеяться, даже сейчас. Он всегда это умел — развеселить ее даже тогда, когда у нее было самое прескверное настроение.
— Что ты мне сейчас скажешь? — прошептала она в безмолвную темноту и подождала ответа. Но ответ не пришел.
Уэверли уткнулась лицом в подушку. Она кусала наволочку и сжимала ее зубами, беззвучно плача.
На следующее утро сестра включила свет и хлопнула в ладоши:
— Вставайте, девочки! Вас ждет кое-что интересное!
Уэверли, озадаченная, села на своей койке. Они с Самантой переглянулись, и Саманта с карикатурным восторгом захлопала в ладоши. Уэверли улыбнулась. Она удивилась, почему раньше не дружила с Самантой. У них было гораздо больше общего, чем ей казалось.
Несколько женщин внесли простые черные платья и чулки, вручили их девочкам и приказали побыстрее одеваться. Когда те оделись, им дали белые кружевные платки, которые нужно было повязать на голову. Теперь девочки были похожи на русских крестьянок, картинки с которыми Уэверли видела в книжке с рассказами Чехова.
Если бы это было обычное воскресенье, Уэверли с мамой напекли бы вафель или блинов и лежали бы, читая старые романы с Земли. Регина любила детективные романы: они напоминали ей о ее родном мире. Уэверли нравились викторианские романы с описаниями английской провинции, птичьих песен и светских манер. Описания были такими полными, что она почти могла представить себе, каково это — стоять и смотреть на горизонт, не видя ничего над головой, кроме неба. В полдень Уэверли набрала бы ванну и нежилась бы в ней в течение часа, после чего побежала бы на встречу с Кираном в фруктовом саду. Теперь же у нее не было ни ванны, ни книг. Было только платье из грубой ткани, раздражавшей кожу, и кружевной платок, закрывавший волосы и заставлявший ее чувствовать себя очень нелепо.