Сердце Соколова громко застучало, даже что-то кольнуло в пояснице: такого волнения он никогда прежде не испытывал. Голову буравила мысль: «Как пристойным образом обратить на себя внимание? Сейчас кучер дернет вожжи, коляска унесется вдаль, и все труды окажутся напрасными!»
Хоть это и было не совсем прилично, но Соколов выдернул из кармана прошение — изрядно помятое в потасовке! — и поднял его вверх.
Государь приказал кучеру:
— Остановись!
Выравнивая шаг и на ходу снимая шляпу, Соколов подошел к коляске. Он поклонился и по-французски произнес:
— Простите, Ваше Императорское Величество! Вот мое прошение, я очень рассчитываю на доброту вашей души.
Государь не спешил принять конверт. Он внимательно глядел на сыщика. Наконец ответил — по-русски. Голос его звучал негромко и ласково:
— Ведь мы знакомы?
— Я граф Соколов...
— Ну конечно! — Государь улыбнулся, и улыбка очень шла его лицу. — Еще на прошлой неделе ваш батюшка рассказывал мне о ваших полицейских подвигах. Благодарю за службу.
— Рад стараться, Ваше Императорское Величество! — бодро произнес Соколов, с жадным любопытством разглядывая того, кто вершил судьбы миллионов, воплощал могущество великой России.
— Но почему, граф, вы не пришли ко мне на аудиенцию? Вам ли уподобляться бедному просителю?
Соколов, подавив вздох, сказал:
— За мной устроили охоту, на пушечный выстрел норовят не подпускать к вам, государь.
— Это, право, нонсенс! Лишь третьего дня министр Макаров с восторгом отзывался о вашей деятельности в охранке. — Государь дотронулся до прошения. — Вы пока уберите это. Зачем важные дела решать на ходу? — Он замолк, о чем-то размышляя. Потом решительно показал на скамеечку, обитую красным бархатом и устроенную в коляске против него. — Садитесь, граф! Мы с Алексеем едем в Ораниенбаум слушать песенников. Вернемся и займемся делами. Согласны?
...Через минуту коляска государя пулей летела по лесной дороге. Он отправился без охраны.
Когда были завоеваны земли Ингерманландии, светлейшему князю Меншикову пришла замечательная мысль: основать Ораниенбаум. Любимец Петра, со свойственной русской натуре широтой, построил для себя роскошный загородный дом с громадным садом, фонтанами, живописными руинами, оранжереями и зверинцем.
Бежали десятилетия, и все это великолепие лишь умножалось.
Государь на сей раз желал избежать всякой пышности, но его скромным наклонностям воспротивились сливки местного общества. Уже на подъезде к Ораниенбауму коляску встретила большая группа всадников, впереди которых гарцевал в прошлом отважный кавалерист, а теперь ярый искоренитель всяческих безобразий полицмейстер Грибанов.