— Ну, здравствуй, Серко! — погладил его по морде человек. — Смотрю, совсем привык, что хозяин твой… не совсем хозяин.
Серко лишь, чуть всхрапывая, потерся головой о человечье плечо, выпрашивая чего-нибудь вкусного. Не зря же он всю ночь дрожал от страха, когда хозяин куда-то пропал, а на его месте появилось мохнатое страшилище. А потом то же самое страшилище прибежало и вдруг стало хозяином. Добрым и любимым.
— Держи, хороший мой! — человек покопался в тючке и достал лакомство. Мягкие лошадиные губы осторожно сняли с ладони кусок сухаря.
Белобрысый погладил Серко по широкой голове с не по-звериному умными глазами и взлетел в седло, не коснувшись стремян.
— Ну что, поехали? Нас ждут. Любой клинок просто обязан возвращаться в ножны. Непреложный жизненный закон. А мы с тобою, мон шер, не просто клинок, а подлинное Лезвие Судьбы. Это ежели штилем высоким изъясняться, примешивая к убийству себе подобных отраву романтики, как нынешние трубадуры и прочие певуны ртом любят…
— А вот это — наш лучший! — граф д’Арманьяк как будто с легкой скукой и безразличием указал на невысокого дворянина, поклонившегося герцогу. Даже не показал, а скорее безвольно махнул кончиками холеных пальцев, виднеющихся из-под пышной пены кружев рукава. — Шевалье Антуан де Бобриньяк. Нынче я, набравшись смелости, пригласил его в наш шатер, дабы вы узрели истинных рыцарей нынешней войны. И оценили.
Герцог Энгиенский доброжелательно присмотрелся к объекту беседы и оценки. Самый обыкновенный вояка. Разве что рукоять, похожая на сабельную, торчащая непривычно — не на поясе, как и положено, а наискось над правым плечом, за спиной. Впрочем, воинская дорога предполагает трофеи… И много чего можно найти по солдатским мешкам.
— Прозвище у него — Бисклаверт, — продолжил граф. — Вполне заслуженное, кстати.
— Даже так? — удивился принц. — Неужто сей славный муж чем-то схож с легендарным рыцарем? Он тоже из Бретони? Или по ночам так же оборачивается волком?
— В определенной мере, — улыбнулся граф. — Антуан, продемонстрируйте причину своего прозвища, окажите любезность нашему повелителю.
Так и молчавший все время шевалье потянул из-за спины короткий клинок. Принцу он показался похожим на укороченный фальшион, но с десятком выступов на елмани, разбросанных безо всякого порядка.
— Господа, разъясните суть! — потребовал герцог, явно заинтересованный загадочным оружием.
— Если этой штукой ударить протестанта в горло, то на вид будет похоже, как будто ему волк кусок глотки выдрал, — голос шевалье оказался под стать виду, чуть хрипловатый и несколько надтреснутый, что ли. И еще в его речи ощущалась тень непонятного акцента.