Прежде чем я смогла сообразить, что делать дальше, Марси уже подхватила меня за руку и потащила по залу.
– Может быть, объяснишь мне, что это значит? – спросила я, когда мы были уже достаточно далеко, и выразительно взглянула на наши сцепленные руки.
– Перемирие! – многозначительно сообщила Марси.
С каждой минутой происходящее становилось все интереснее.
– Ух ты! И как долго оно продлится?
– Пока мой отец не порвет с твоей матерью.
– Что ж, желаю тебе удачи, – отозвалась я с усмешкой.
Перед дверью туалета она отпустила мою руку, чтобы войти в узкую одностворчатую дверь. Когда дверь за нами закрылась, она быстро проверила все кабинки, чтобы убедиться, что мы здесь одни.
– Не притворяйся, что тебе плевать, – сказала Марси. – Я же видела тебя с ними. Ты выглядела так, как будто тебя сейчас вывернет наизнанку.
– И что из этого?
– А из этого следует, что у нас есть кое-что общее.
Я засмеялась, но смех вышел не веселый.
– Боишься быть со мной заодно? – спросила она.
– Скорее, осторожничаю. Я не особенно люблю получать удар ножом в спину.
– Да не собираюсь я бить тебя в спину, – нетерпеливо отмахнулась она. – Слишком все серьезно на этот раз.
– О’кей, делаю пометку: Марси коварна только в мелочах.
Она присела на край умывальника. Так она стала выше на полголовы и смотрела на меня сверху вниз.
– Ты действительно ничего не помнишь? У тебя настоящая амнезия?
Спокойно, Нора.
– Ты притащила меня сюда, чтобы поболтать о наших родителях? Или это я тебя так интересую?
Она озабоченно наморщила лоб:
– Если бы что-то между нами произошло… Ты ведь не помнишь этого? Да? Как будто и не было ничего? По крайней мере, у тебя в голове.
Я закатила глаза. Мое раздражение росло как на дрожжах.
– Так, выкладывай. Что там между нами произошло?
– Я говорю чисто… гипотетически.
Я не поверила ей ни на секунду. Скорее всего, Марси как-то сильно подставила меня перед моим исчезновением, а теперь, когда ей нужна моя помощь, надеется, что я все забыла. Что бы она ни сделала, я была почти рада, что не помнила об этом. Мне было о чем переживать и без ее оскорбительных выходок.
– Значит, это правда, – сказала Марси без улыбки, но и не хмуро. – Ты действительно не помнишь.
Я открыла было рот, но мне нечего было возразить. Если бы я солгала и меня поймали на этой лжи, – это было бы еще хуже, чем чистосердечное признание.
– Отец говорил, что ты не можешь вспомнить ничего за последние пять месяцев. Почему же твоя амнезия уходит так далеко? Почему она не начинается с того момента, когда тебя похитили?
Мое терпение лопнуло. Если я и собиралась это с кем-нибудь обсуждать, то уж явно Марси не первая в списке. Ее вообще нет в списке, и точка.