Тем не менее, он неизменно продолжал работать, помещая объявления в медицинских журналах, читая рекомендации, анализируя репутации и квалификации. И как раз, когда почтенные, незамужние дамы Холлингфорда уже было подумали, что убедили своего ровесника в том, что он так же молод, как и прежде, он напугал их, приведя с собой нового компаньона, мистера Гибсона, и начал «втихомолку», как выразились дамы, вводить его в курс дела. «Кто такой этот мистер Гибсон?» — спрашивали они, и эхо могло бы ответить на вопрос, если бы захотело, поскольку никто этого не сделал. За всю жизнь мистера Гибсона никто не узнал о его прошлом больше, чем разузнали жители Холлингфорда в первый же день знакомства с ним: он был высоким, важным, скорее привлекательным, чем некрасивым, достаточно худым, чтобы в те дни, до того, как в моду вошло мускулистое Христианство,[7] назвать его фигуру «очень изящной». Говорил он с легким шотландским акцентом, и, как заметила одна добропорядочная дама, «был очень банален в разговоре», что означало, саркастичен. Что касается его рождения, происхождения и образования, то холлингфордское общество предпочитало думать, что он был внебрачным сыном шотландского герцога и француженки. А основания для этой догадки были таковы: он говорил с шотландским акцентом, значит, он должен быть шотландцем. У него была очень благородная внешность, изящная фигура и он был склонен, как утверждали его недоброжелатели, к высокомерию. Поэтому, его отец должен быть какой-то важной персоной. И, допуская это, было легко подвести подобное предположение под иерархию знати — баронет, барон, виконт, граф, маркиз, герцог. Подняться выше они не осмелились, хотя одна пожилая дама, знакомая с английской историей, отважилась заметить, «она верит в то, что кто-то из Стюартов… хм!.. не всегда …гм!.. вел себя… совершенно правильно, и она полагает, что такое… гм!.. случается в семьях». Но, по общему мнению, отец мистера Гибсона навсегда останется герцогом, ни более, ни менее.
Тогда его мать, должно быть, француженка, потому что у него такие черные волосы; у него такой желтоватый цвет лица, потому что он был в Париже. Все это могло или не могло быть правдой. Никто не узнал и не выяснил о нем более того, что поведал мистер Холл, а именно, что его профессиональные качества так же высоки, как его моральный облик, и что и то, и другое выше среднего, как со всей ответственностью убедился мистер Холл, прежде чем представить его своим пациентам. То, что популярность в этом мире так же преходяща, как и слава, мистер Холл понял еще до того, как закончился год его партнерства. У него появилось много свободного времени, чтобы лечить свою подагру и беречь зрение. Молодой доктор одержал верх — почти все посылали теперь за мистером Гибсоном — даже из огромных особняков, даже из Тауэрса — самого огромного из всех, где мистер Холл представил своего нового компаньона со страхом и трепетом, втайне беспокоясь, как тот будет себя вести и какое впечатление произведет на их светлость графа и графиню. К концу года мистера Гибсона принимали с таким же уважением, как когда-то самого мистера Холла. Нет, это было чересчур даже для добродушного старого доктора — мистера Гибсона однажды пригласили на обед в Тауэрс, пообедать с великим сэром Эстли,