Вдруг я почувствовал, как содрогнулся весь корпус судна; железная обшивка его дна стала издавать скрип от трения по шероховатой поверхности коралловой почвы дна.
Было тридцать пять минут третьего, когда капитан Немо вошел в салон.
— Мы сейчас отправляемся, — заявил он.
— А! — воскликнул я.
— Сейчас откроют подъемную дверь.
— А папуасы?
— Папуасы? — повторил капитан, слегка подымая плечи.
— Они могут пробраться во внутренние помещения.
— Каким образом?
— Через внутренний проход, дверь в который вы велели открыть.
— Господин Аронакс, не всегда можно пройти в проход, когда дверь и отворена.
Я с изумлением посмотрел на капитана.
— Вы не понимаете? — спросил он меня.
— Нет!
— Идемте, вы это увидите.
Мы отправились к центральной лестнице. Там Нед Ленд и Консель с большим интересом следили, как несколько человек экипажа отворяли подъемную дверь, в то время как снаружи раздавались яростные крики дикарей.
Обе половинки двери откинулись на внешнюю сторону. Показалось около двадцати ужасных лиц. Но первый из туземцев, положивший руку на перила лестницы, был отброшен какой-то неведомой силой и бросился назад, убегая неистовыми прыжками и испуская пронзительные крики.
Человек десять его товарищей последовали за ним, их постигла та же участь.
Консель был в экстазе. Нед Ленд в воинственном порыве бросился на лестницу. Но как только он схватился за перила, так тотчас же был опрокинут.
— Тысяча чертей! — вскрикнул он. — Я прожжен молнией!
Последнее слово все объяснило. Металлические перила обратились в металлический кабель. Кто только до них касался, испытывал страшное потрясение во всем организме, и это потрясение могло бы иметь смертельный исход, если бы капитан Немо провел сюда ток всех своих батарей.
Испуганные и обезумевшие папуасы отступили. Мы же, по возможности, удерживались от смеха, утешали и оттирали Неда Ленда, который разражался проклятиями.
В эту минуту «Наутилус», приподнятый приливом, покинул свое коралловое ложе. Было ровно два часа сорок минут — время, заранее точно указанное капитаном Немо. Гребной его винт вначале медленно и величественно рассекал волны, затем скорость его вращения стала постепенно возрастать. «Наутилус» прошел опасный Торресов пролив невредимым.
Глава XXIII
AEGRI SOMNIA[8]
На следующий день, 10 января, «Наутилус» продолжал плавание под водой и шел с замечательной скоростью, делая, как я полагаю, по тринадцать миль в час. Гребной винт вращался с такой изумительной скоростью, что не было возможности ни следить за его поворотами, ни считать их.
Я думал о чудесном электрическом деятеле, который помимо того что приводит в движение, нагревает и освещает «Наутилус», еще и защищает его от внешних нападений, и охраняет невидимой завесой, проникновение за которую подвергает смельчака молниеносному удару; мое восхищение не имело границ, и от аппарата мои мысли переносились к его творцу.