— Что, обоссались?.. Эх вы, обмылки…
Он стоял, презрительно щурясь и чуть поигрывая ножом, узкое, беспощадно прямое лезвие которого поблескивало под светом лампочки на стене.
— Ну, кто смелый? Ходи, — хрипло хохотнул он, все так же плавно поводя ножом.
На площадке царило мертвое молчание, и Игорь вдруг понял, что еще мгновение — и заочник начнет куражиться; ничто так не пьянит подобных людей, как ощущение внушаемого ими страха. Он обязательно начнет куражиться, издеваться над ними и изощренно унижать.
— Уйдите все, — резко скомандовал Игорь.
Марат и выскочивший за ним парень попятились к двери.
— Уйдите, — повторил Игорь и шагнул к заочнику.
Он медленно шел на противника, глядя не на нож, а прямо в его глаза, и знал, что теперь главное — не останавливаться и быть готовым ко всему.
Он был уже в двух шагах от заочника, когда тот вдруг резко вскинул руку с ножом. Видимо, он хотел напугать Игоря, заставить его отскочить. Но Игорь не дрогнул и не остановился. Не отрывая от заочника глаз, он сделал последний шаг… и заочник медленно отвел руку, а усмешка в его глазах погасла.
— Ладно… еще поговорим, — так же хрипло произнес он и, сплюнув сгусток крови, неторопливо пошел вниз по лестнице.
В ту же ночь была их первая близость с Викой. Они остались у Марата, она ухаживала за Игорем; посадив на стул, промывала раны, прижигала их перекисью и, склоняясь своим лицом к его лицу, приговаривала;
— Щиплет, да? Ничего, потерпи, до свадьбы заживет…
И дула на раны, как ребенку. Он прикрывал глаза, вдыхая тонкий, чистый запах ее волос, ее дыхания, а она склонялась над ним все ниже, и глаза ее блестели и смеялись:
— Больно, да? Что ж ты так… Надо было сразу дать ему посильней, ногами. Они у тебя вон какие здоровые. Двинул бы разок, он бы тут же загнулся…
— А ты что, видела?
— Что видела?
— Как мы махались.
— Конечно. Обожаю, когда из-за меня мужики дерутся.
Она сказала это очень искренно, даже наивно, а он вдруг подумал, что, наверное, именно она и спровоцировала эту драку. И, сам не понимая почему, он не возмутился, мало того, ему вдруг понравилось, что она такая, что ее нужно завоевывать кулаками, кровью, может быть, даже ценой серьезного риска. Она того стоит. Эти лукавые, пьянящие глаза, это налитое тело, эта лепестковая нежность упругой кожи могут стать чьими-то только дорогой, по-настоящему высокой ценой.
Он притянул ее к себе, она не отстранилась.
— А ты мужик! До конца из-за меня шел… не отступил, не удрал. Мужи-ик…
Он потянулся к ее губам, она отводила лицо, тихо смеясь:
— Осторожно, нос своей побереги… С таким носом нельзя за женщинами ухаживать.