Вот такой был новый Лилин любовник: биография потрясающая, масштаб личности значительный, образован необыкновенно. И не поэт, и не футурист, до смерти ей надоевшие, а человек дела. Так что еще вопрос, кто Первый Большой, а кто Второй.
«Ты не заменен» — неправда, но правда. Как вообще можно заменить одного человека другим? Только если они абсолютно одинаковые. Или если, выбирая одного, выталкиваешь из своей жизни другого. Как можно мучительного, гениального, мрачного, тяжелейшего Маяковского заменить на заместителя наркома финансов, банкира? Лиля вовсе не «заменяла» плачущего Маяковского на Краснощекова, не молящего о прощении, не пишущего ей стихи. Она хотела их обоих, и от обоих хотела разного.
Маяковский сидит взаперти без права видеться с Лилей, а Краснощеков с ней спит. Маяковский стоит под окнами и умоляет — пусть Аннушка снесет ему вниз записку от Лили, а Краснощеков с ней спит. Маяковский пишет жалкие письма, рассуждает в дневнике о любви к Лиле и обливает страницы слезами, а Краснощеков с ней спит. Секс с Маяковским для Лили мука, а с Краснощековым все по-другому. Краснощековым Лиля восхищается, они и любовники, и друзья — все Лилины любовники, кроме душевно изнеженного капризули Пунина, были ее друзьями, считали ее умной и чувствовали себя с ней удивительно, как будто сами умнели.
Пока Маяковский мучился, Лиля «пила чай» — развлечения, гости, карты, любовник. Нехорошо, жестоко. Но ведь это не она выбирала, кто будет с ней спать, а кто писать стихи и плакать. Вот если бы Краснощекову любимая женщина предложила расстаться, он бы заперся в комнате на два месяца, чтобы думать о ней и плакать? Или использовал бы это время, чтобы без помех заняться своим банком? Маяковский сам выбрал. Наверное, даже ревнивый в глубине души Маяковский понимал — зачем требовать того, что человек не может тебе дать, возьми, что есть. Может быть, он спрашивает — не заменен ли он? Тогда Лиля совершенно честно отвечает — ты не заменен.
Срок «сидения» Маяковского — 28 февраля.
7 февраля Маяковский получает письмо — Лиля предлагает поехать вместе в Петроград. Маяковский пишет (но не ей, а в дневнике), что он поставлен в неправильное положение, не обидное, а именно неправильное: у него нет свободы, нет возможности самому строить отношения, он ее раб.
«Вдруг ты вчера решила, что отношения быть со мной могут, почему же мы не вчера поехали, а едем через 3 недели? Потому что мне нельзя?»
Но довольно неожиданно после этих разумных рассуждений: «Я еду в Питер. Еду потому, что два месяца был занят работой, устал, хочу отдохнуть и развеселиться». Раб делает вид, что он свободен, что это не она решила, а он сам решил.