Сам посуди, какой же я голубой?..
– Это я сказал или ты сказал? По-твоему, интеллектуал – так и гомосексуалист?
– А что, это не синонимы?
– Знаешь слово синоним?..
Он рассмеялся.
– Кто скажет, что сгорело в Александрийской библиотеке? Множество ли шедевров? Может, это Булгаков ее спалил, чтобы фразочку свою пресловутую произнести? Так ли уж хорош был вне цитат Гераклит? Гоголь… Сгорают непременно шедевры. Так нам легче. Как неудобно без пожара! надо целыми чемоданами рукописи терять, как Хемингуэй… Так вот что я тебе скажу: у тебя сейчас непременно шедевр горит! «Живые души»! Что – «Солдаты Империи»… Я бы тебе советовал переименовать сочинение! Я бы этой версии придерживался. Еще лучше было бы тебе самому вместе с ним сгореть. Счастливейший финал! Сразу гением станешь. Миф – славная реклама. Читать тебя начнут, вычитывать, что сгорело, неосуществленные возможности… Кто скажет, что они не грандиозны? За собой надо застолбить как раз возможности, а не тексты. Быть лучше других – слишком мало и долго. Куда легче получить враз то, что тебе не принадлежит. Гибель – и сразу все будущее, целиком. И не надо в петлю лезть, стреляться, жечь шедевры и терять чемоданы… Это уже не твоя забота и работа – они оплачут и оплатят: им же тоже надо как-нибудь быть. Они поработают! За тебя, между прочим. Ты им только предоставь. Уступи. Отойди. Что это ты, все есть и есть? Сделай их вдовой, ну сделай! Пусть трахается на твоей могиле с могильщиком… это ли не признание! Признание это и есть; слава. Тут не царь, не общество – рок, стихия! Получше соавтор. Так нет… Пьяные ничтожества лезут под трактор, великий – никогда! Слабо?
Я рванулся в огонь, с тем чтобы он меня остановил, и он меня остановил:
– Соавтор – трактор – рифма?
– Как хочешь… – убитый, сказал я. – Лучше – провокатор. Правда, что ни один из них в несчастном случае не погиб?
– Не востребованы судьбой. Оттого они ее и преувеличивали…
– Сейчас мой текст горит – это не преувеличение.
– Как ты думаешь, крысы и кошки успели сбежать?
– При чем тут…
– Потому что ты будешь виновник их гибели. Может, среди них какой ихний Коперник был…
– Не Коперник, а Джордано Бруно.
– Лазо… какая разница. Тебя и люди меньше твоей рукописи занимают.
– А что, кто-нибудь погиб?
– Ни один из них не сгорел, успокойся.
– Откуда ты знаешь?
– Да так. Наблюдаю жизнь. Имею информацию. Один только человек может еще сгореть в этом историческом пожаре…
– Только не ты.
– Опять же заметь, я – хам, а хамишь всегда только ты. Причем всегда мне. Хама ты побоишься.
– Да не боюсь я тебя!