- Кофе, - после паузы добавил: - пожалуйста.
- Одну минуту, господин капитан. - Официантка взяла со стула пустую тарелку, быстро взглянув на Скорина, пошла на кухню. Он почувствовал ее взгляд, но не повернулся, не посмотрел на девушку.
Что-то он сделал не так? Нужно ли говорить эстонцам "пожалуйста"? Обычно немцы, обращаясь с просьбой, добавляют это слово, но как они ведут себя здесь, в оккупированном Таллинне? Возможно, он допустил ошибку, и девушка удивилась. Скорин достал сигареты, зажигалку. Все он делал медленно и сосредоточенно. Для немца чашка кофе - ритуал, не следует забывать... Не разминать сигарету, проверять сдачу, не мять деньги, не класть их в карман, стряхивая пепел, не щелкать по сигарете указательным пальцем... Плохо, очень плохо... О подробных мелочах не следует думать, они должны прийти сами собой. Скорин вздохнул, вынул из пачки сигарету, не размял, аккуратно прикурил.
Он приехал в Таллинн из Финляндии, куда был заброшен неделю назад. Документы настоящие, выданы в тридцать девятом году в Берлине взамен утерянных, остались с прошлого задания. Справка из госпиталя и отпускное удостоверение липовые, ранение зато настоящее. Не было бы счастья, да несчастье помогло. И заживает рана плохо, нарочно хромать не приходится. Крест и нашивка о ранении - неплохое прикрытие, а вот палка, наверное, лишняя. Ходить, конечно, удобно, но броская деталь. Капитанов, разгуливающих по Таллинну с тростью, немного.
Скорин кивнул официантке, которая поставила перед ним чашку кофе, опираясь на трость, встал - в кафе вошел полковник.
- Сидите, капитан. - Полковник снял фуражку, сел за соседний столик. - Где получили ранение?
- Под Харьковом, господин полковник. - Скорин опустился на стул, вытянул больную ногу.
- Отпуск?
- Так точно, господин полковник.
- Почему не на родине? - Полковник, роняя вопросы, изучал меню, не смотрел на почтительно склонившуюся официантку. - Кофе, коньяк, пожалуйста.
"Пожалуйста". - Скорин улыбнулся и передвинул стул, чтобы не сидеть к полковнику боком. - Хотя ведь полковнику за пятьдесят, молодежь может разговаривать грубее". Скорин поклонился полковнику и ответил:
- Ищу невесту, господин полковник. Война, Грета перестала писать, и я решил...
- Молодец. - Полковник вынул из кармана газету.
Скорин понял, что разговор окончен, отвернулся. Хотя все пока складывалось отлично, чувствовал он себя в Таллинне неуютно. Значит, надо быть медлительнее, флегматичнее, при такой манере больше времени для обдумывания. Он докурил сигарету, подвинул чашку кофе, обмакнул кусочек рафинада, положил его в рот. Выпить бы сейчас две, даже три чашки, и послаще, но немцы кофе смакуют и считают, что первая чашка действует как лекарство, вторая же - как яд. Есть, пить, платить деньги, брать сдачу, курить - в общем, жить как немец, но главное думать и даже чувствовать. Это рыжая официантка не несчастная, забитая девушка, а существо низший породы. Ей незаслуженно повезло, она обслуживает офицеров великого рейха. Она счастлива получить предложение на вечер, ее отказ удивит, даже оскорбит господина капитана. Да... не "да", а "О, да!". О, да, она счастлива! Ей повезло.