Он сосредоточился на одном: не потерять сознание, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. То ли в его глазах светилась просьба, то ли Осторожный Олень догадался сам, но Тревис заметил, как апач медленно подходит к нему. Он выставил вперёд руку, удерживая его на расстоянии. Сейчас ему не хотелось ничьей помощи, даже этого мудрого человека.
— Башни… — он пытался сосредоточить внимание на главном, преодолевая нарастающую слабость. — Красные не должны до них добраться. Хуже, чем атом, конец нам всем.
Краем глаза он уловил смутное движение. К нему приблизились Джил-Ли и Нолан. Его душил кашель, но Тревис сдерживался. Он должен их убедить…
— Доберись красные до башен — и всё кончено. Не только здесь… может, и дома…
Ему показалось, что во взгляде Осторожного Оленя прорезалось понимание. Было ли так на самом деле?
Поймут и поверят ли ему Джил-Ли и Нолан? Булькающий кашель разорвал грудь. Тревис почувствовал адскую боль, пронизывавшую его страшнее всего, что ему довелось пережить. Но он всё ещё стоял на ногах и продолжал им объяснять.
— Не допускайте их к башням. Найдите подземелье!
Тревис отшатнулся от спасительного ствола, протянул Осторожному Оленю окровавленную руку.
— Клянусь… правда… так надо сделать!
Он чувствовал, как валится на землю. Его пронзила мысль более страшная, чем физическая боль, которую он сейчас испытывал. Всё, всё кончено! Кончено не только для него, но и для апачей, для монголов, для Земли. Он смотрел снизу вверх на знакомые лица, пытаясь прочесть их выражение, но всё виделось ему смутно и расплывчато, словно во сне.
— Башни! — он хотел выкрикнуть это слово так, чтобы его услышал весь клан, но из горла вырвался только полузадушенный хрип.
Тревис полулежал на укрытых одеялами вещмешках и рюкзаках. На его коленях покоился небольшой кусок коры с нацарапанными на ней зелёными линиями.
— Значит, мы находимся здесь… звездолёт тут… — он отметил большим и указательным пальцами две точки на схеме.
Осторожный Олень кивнул.
— Да. Цуай, Эскелта, Кавайкль — они следят за проходами. Там — перевал, ещё две тропы, по которым можно пройти. Но кто же способен устеречь целое небо?
— Монголы упоминали, что красные не отваживаются посылать вертолёт в горы. Вскоре после высадки один из вертолётов разбился из-за воздушных потоков, у них осталась только одна машина, и рисковать ею они не хотят. Если только, конечно, они не получили подкрепления, — встревоженно заметил Тревис. Эта мысль давно не давала ему покоя, она прямо-таки терзала его словно неотрывная зубная боль. Он так и чувствовал, как петля времени всё туже и туже затягивается на их шеях.