— У тебя на руке кровь.
— Верно, — согласилась девушка. — И сильно идет. В чаше собралось ее на два пальца. На этот раз порез оказался слишком глубоким.
Арий подумал, что она, возможно, пьяна.
— Кто ты такая?
— Тея, — повторила она. — Моя рука тебе не видна, но я протянула ее для рукопожатия. То есть мою другую руку, которая не в крови.
Ее ладонь оказалась мозолистой, ладонь рабыни.
— Ты порезалась? — поинтересовался он.
— Да, я порезала себя, — согласилась девушка. — Я часто так делаю. Мои запястья похожи на твою спину.
Он вздрогнул.
— Ты ведь Арий, верно? Бритт с римским именем. Тея… это греческое имя, правда, сама я еврейка. Все, я замолкаю. Насколько я понимаю, ты хотел посидеть в одиночестве где-нибудь в темном углу и напиться.
Арий сел снова, прислонившись спиной к стене, и несколькими глотками осушил графин до дна. Его глаза уже успели привыкнуть к темноте. Он сумел различить неясный профиль, прямой нос, пряди волос, прижатое к краю чаши запястье. Девушка что-то тихо напевала себе под нос на незнакомом языке.
— She’ma Yisrael, Adonai Aloujanou, Adonai echad. — Ее голос легким эхом отлетал от мраморных стен купальни — теплый, мелодичный альт. Однако необычная музыка вскоре смолкла, растворившись в темноте, и он закрыл глаза.
— Арий.
— Что?
— Скажи, ты завтра проиграешь?
— Да.
— Жаль. Мне придется смотреть поединок. Меня таскают на все игры, — добавила она. — А я их ненавижу. Ненавижу, слышишь?
Ему показалось, будто он слышит, как кровь капает в голубую чашу.
— Да.
— И ты тоже? Я так и думала. Ты ведь не Беллерафон, который упивается рукоплесканиями трибун.
Какая кромешная тьма. Как при сотворении мира.
— Тогда кто же я такой?
— Варвар, — она почти пропела это слово. — Варвар, Варвар, Варвар. Откуда ты родом, Варвар?
— Из Бригантин. — Арий сам не ожидал, с какой легкостью слетело это слово с его языка, развязанного вином. — Это в Британии, но мы называем ее Альбионом. Это далеко на севере. Там горы возле самого моря. — Перед его внутренним взором по-прежнему стояли горы, их очертания четко вырисовывались на фоне ночной тьмы.
— У тебя есть родные?
— Два брата. Мать умерла молодой. Мой отец…
— Он был великим вождем? — предположила она.
— Кузнецом. Он верил в силу железа и бронзы, а не в сражения. Сражаться меня научили братья. Я вырос на рассказах о Верцингеториксе.
— Кто это?
— Верцингеторикс — вождь галлов. Он едва не разбил войска Юлия Цезаря. Герой моего детства.
— Как он погиб?
Арий безрадостно улыбнулся.
— На арене.
— Понятно. — Девушка немного помолчала. — Что еще?
— Римский форт… он находился неподалеку. Мы платили дань: отдавали скот, зерно, железо. Моим братьям нравилось грабить римлян. Они сделались самонадеянными, убили нескольких стражников. Римляне в отместку убили их обоих.