Два человека в коричневых рясах появились как ниоткуда - на самом деле выскочили из боковых галерей, где подметали полы. Побросав метлы, они преградили Изэли дорогу и крепко схватили ее. Девушка напрасно билась в их руках, стараясь вырываться.
В это мгновение Воллет почти заставил себя поверить, что хочет ей помочь. Но глубоко-глубоко, на самом темном дне разума скрывалось другое, отзывались эхом ее слова - "я изменила", и золото волос слепило его внутренний взор.
- Она должна оставаться в храме. Только здесь у нее будет шанс спасти душу от вечных мук, - сказал Воллет.
Лаар и Эйлол отвели Изэль в одну из комнатушек в храмовом подвале, которые предназначались для таких вот одержимых, спасавших душу в святом месте. Они располагались глубоко под землей и не имели окошек, чтобы прихожане не слышали криков. Одержимые - не добровольные затворники, со смирением принимающие свою долю. Бывает, просидев взаперти месяц, другой или больше они впадают в буйство и начинают кричать - точнее, в буйство впадает демон, который не желал покидать их.
- Надо сообщить ее отцу и матери о ее печальной участи, - велел Воллет брату Лаару, заперев на ключ дверь клетушки, в которую втолкнули Изэль.
Родители девушки, узнав, кем оказался ее соблазнитель и ужаснувшись судьбе, которая может ожидать ее душу, согласились оставить ее в храме.
Присматривать за Изэлью приставили сестру из маленькой женской двухбережной обители, что ютилась на южной окраине Лоретта. Девушку одели в грубую шерстяную рубаху, есть давали столько, чтобы не умерла с голоду. Если бы погиб ее ребенок, ужасный плод греха, было бы только лучше. Но демонские отродья живучи, и ребенок упрямо не хотел расставаться с жизнью, живот Изэли все больше круглился. Все же остальное ее тело страшно исхудало, от девушки с пышными формами, какой пришла она на исповедь к Воллету, осталась одна тень. Потускнели глаза, впали щеки, свалялись и спутались колтуном золотые волосы.
Воллет часто навещал ее, твердил:
- Не упорствуй, дочь моя, покайся, расскажи правду.
В первые месяцы Изэль в ответ на эти слова только молчала. Но однажды начала приговаривать что-то бессвязное и даже тихо напевать, и чем дальше, чем чаще повторялось это. Воллет качал головой: как ужасно свирепствует в ней злой дух! И никому не приходило на ум внимательнее всмотреться в первого священника, никто за его личиной скорби о заблудшей душе не разглядел тайной радости. Так-то, золотоволосая изменница...
В последний месяц заключения с Изэлью стали случаться припадки буйного помешательства. Бессвязные крики во время них сменялись рыданиями, девушка бессильно колотила кулаками в каменные стены и царапала их ногтями, до крови обдирая пальцы. Но никто не отвечал ей, никто не отзывался, только двухбережная сестра трижды в день заглядывала, принося воду и еду. Воллет теперь появлялся редко.