Это был Токио. Сентиментальная панорама столицы. За этой панорамой скрывалось множество улочек и улиц, исхоженных юношей с такой тщательностью. Следы многих ночей его странствий были стерты в этой светлой панораме. Казалось, что свобода от непостижимого страха, преследовавшего его в сновидениях, тоже испарилась безо всякого следа.
Его ногам передалось громыхание городского трамвайчика, курсировавшего из района Ситикэнтё по краю этого пруда. Минору повернул назад в зоосад.
Издалека был слышен запах животных. Самым зловонным было логово бегемота. Самец по имени Дэка и самка Дзабу барахтались в грязном болоте, высунув наружу свои мордашки. По обе стороны от них находилась клетка с мокрыми полами. Две крысы украдкой наведывались за снедью к кормушке, пока в клетке отсутствовали хозяева.
Время от времени слон вытягивал сено хоботом и запихивал его в пасть. Не дожевав порцию, он хватался за следующую охапку. Порой он брал слишком много, тогда ронял остатки сена на пол, поднимал свои передние ноги и топтал его, как в ступе.
Пингвины красовались как многочисленные гости на приеме с коктейлями. Они поглядывали по сторонам, широко расправляли крылья и потряхивали своими хвостиками.
На насесте высоко над полом, усыпанным окровавленными куриными головами, сидела парочка циветт[94] и лениво пялилась на Минору.
Минору очень приглянулась супружеская пара львов; он долго любовался ими, а потом решил вернуться домой. Уже истаял леденец, который он посасывал все это время. Вдруг он заметил поблизости небольшое строение, еще не осмотренное им, и подошел ближе. Это был маленький павильончик для птиц. Местами оконные стекла с изображением хамелеонов были побиты.
В птичьем павильоне никого не было, кроме стоявшего к нему спиной одного парня в белоснежной рубахе «поло».
Минору жевал пластинку жевательной резинки и разглядывал птицу-носорога с белым клювом, который был куда больше, чем ее голова.
Помещение размером меньше десяти цубо дрожало от хриплых выкриков. «Как птицы в джунглях из фильма про Тарзана», — подумал Минору. Он огляделся по сторонам, узнать, что это за птица раскричалась. Это был попугай. В маленьком павильоне попугайчиков и красно-синих ара было значительно больше, чем других птиц. Раскраска крыльев красноперых ара была и впрямь красивой. Белые попугаи отвернулись к кормушке и как один наперебой молотили своими крепкими клювами, будто молоточками.
Минору подошел к клетке с ушастым скворцом. Птица с черными крыльями, только голова у нее была желтой, держалась за деревянную перекладину грязно-желтоватыми лапками. Скворец раззявил свой красный клюв. «И на какие же звуки горазда эта птичка?» — едва подумал Минору и тотчас услышал: «Охаё!»