Трудно сказать, сколько времени провела она за этим совершенно бездумным занятием. Куски пряжи чередовались непредсказуемо и самым приятным образом, меняя тон и толщину, мелькая фуксиновыми пятнами. Ритмично повторяющийся рисунок завораживал, гипнотизировал. Гадая, не является ли вязание своего рода наркотиком, Грейс оценивала преимущества круглосуточно торгующего магазина пряжи и привязывала кончик одного мотка к другому.
Повязав еще немного, Грейс стала уставать от повторяющегося узора и решила варьировать рисунок, добавляя петлю то тут, то там, дважды просовывая крючок сквозь одну петлю или пропуская ее, что создавало узор, напоминавший небесные созвездия. Ей не хотелось следовать заданному рисунку, однако, когда она чересчур увлеклась своими фантазиями, ей пришлось распустить несколько рядов.
Не успела она опомниться, как пакет с пряжей опустел. И, только довязав последнюю петлю, она поняла, что уже далеко за полночь и что ей действительно удалось что-то связать, — что именно, она и сама не знала: нечто вроде непрерывного, разноцветного, разноликого по текстуре потока, растянувшегося во всю длину гостиной.
Кейн не позвонил ни назавтра, ни на следующий день. Поначалу это было незаметно. Его звонки вовсе не отличались регулярностью — от одного или двух в день до одного в неделю, а то и реже. Дело было не в том, что он не звонит, дело было в том, как он не звонит, и тут Грейс чувствовала разницу.
Она оставила ему уже два сообщения. Первое содержало извинения, что Лэз не смог участвовать в обычной вечерней игре в хоккей — причиной было собрание акционеров, которым повязала его мать; второе являлось попыткой как-то поправить произошедшее в ресторане. Оба звонка остались без ответа.
На столе в вестибюле материализовалась еще одна кипа корреспонденции. Эта лавина почты, затопившая ее жизнь, наводила Грейс на мысль о бесконечной необходимости чистить лужайку перед домом: счета напоминали упрямый тополиный пух, а рекламные проспекты — листопад. Ей бы хотелось, чтобы хлопоты со счетами были такими же простыми, как переход на более мощную газонокосилку или более эффективный гербицид.
Среди счетов она обнаружила письмо из «Идеальной пары». В обычном состоянии она разорвала бы его пополам, но после встречи со странным мистером Дубровски ее любопытство было задето.
Распечатав конверт, Грейс увидела, что ошиблась. Это было письмо от компании по производству губной помады; в нем сообщалось, что необходимо выплатить дополнительно пять долларов девяносто пять центов за тюбик, а также по возможности прислать еще один образец помады, который будет отправлен в лабораторию в Миннесоте для дальнейших анализов.