Затем телевизор сообщил название компании, которая по желанию покупателя могла подобрать оттенок помады, соответствующий его наряду, стоило лишь послать образец цвета — пусть даже клочок ткани — в косметическую лабораторию. Средства от загара, блеск и аромат добавлялись в продукт для создания индивидуальной, неповторимой номады, которая могла даже носить личное имя пользователя.
Грейс вытащила карандаш и записала информацию, касающуюся компании по производству помады, включая ее электронный адрес в Интернете: www.perfectmatch.com. Случайная последовательность событий удивила ее. Не все потеряно, как сказал бы отец, и она отправилась в ванную за тюбиком старой помады. Она выкрутила его до отказа, надеясь, что там еще хоть что-то осталось. Вероятно, еще существовала возможность сохранения прошлого.
Грейс прошла в кабинет, села за письменный стол Лэза и включила компьютер. Ей нравилась мелодия, которую издавал он во время загрузки. Лэз настоял на том, чтобы они купили более современную модель, оснащенную новейшими достижениями компьютерной техники, но как-то уж так выходило, что она работала значительно медленнее, чем старенький черно-белый «пауэрбук» Грейс, которым она пользовалась редко, не считая себя профессионалом. Грейс гораздо больше нравились перо и бумага, предпочтительно розовая, поднимавшая ей настроение. Розовая бумага напоминала ей о том времени, когда Грейс была старшеклассницей, и хотя эта пора была не столь уж запоминающейся, но так устроен человек, что почти на все события прошлого он оглядывается с ностальгией.
Сейчас Грейс предпочитала розовый любому другому цвету. Однажды она даже поинтересовалась у своего гинеколога, нельзя ли поставить розовую внутриматочную спираль, вместо обычной белой, — переливчатый розовый материал смотрелся бы вполне симпатично.
Как только компьютер пришел в состояние готовности, она набрала пароль. Запомнить его было несложно — годовщина их свадьбы, до которой теперь оставалось всего одиннадцать дней. Дожидаясь, пока подключится модем, она думала о ночи накануне того дня, когда ушел Лэз. Грейс почувствовала, как посреди ночи он беспокойно зашевелился, и положила руку ему на плечо. Он повернулся к ней с выражением, которое тогда она приняла за желание — хотя теперь ей виделась в нем некая решимость, — и она впустила его в себя, пока он не кончил не раз и не два, а по крайней мере три раза, как скорострельное оружие. Грейс привыкла к тому, что с желанием у Лэза всегда порядок, но теперь, оглядываясь назад, задумалась, уж не хотел ли он взять свое впрок.