Он вернулся раньше обычного. Вошел бодрый, подтянутый. Лика решила немного подуться, чтобы в конце концов добиться своего.
— Одевайся, поедем в ресторан, — сказал Григорий. — Мне звонили, сказали устрицы — высший сорт.
От устриц Лика не могла отказаться. В ресторане, пахнущем морем, они сидели напротив друг друга. Пили вино. Смеялись.
— Лика, — начал Григорий, — скажи, тебе со мной все это время было хорошо?
Лика, выпив вина, расслабилась. Она положила свою ладонь на его руку и проговорила хрипловатым от нарастающего желания голосом:
— Очень.
— Значит, ты не жалеешь, что провела со мною эти пять лет?
— Конечно, не жалею. И хочу…
Она хотела сказать, что готова провести с ним всю остальную жизнь, но Григорий не дал ей договорить.
— Я рад. Я именно так и думал. Но все когда-нибудь заканчивается.
Лика, размышляя, как бы заговорить о браке, машинально кивнула.
— И вот пришло время нам расстаться, — весело сообщил ей Григорий.
— Что? — изумилась Лика.
— Я говорю, пора нам расстаться. Мы молоды, нам еще столько предстоит интересного, а мы замкнулись друг на друге…
Пораженная услышанным Лика приоткрыла рот.
— Но… как же?.. Мы ведь любим… — проговорила она.
— Любили, дорогая, — внес уточнение Григорий. — А сейчас, признайся, разве это страсть? Это уже обязанность. Ты — необыкновенная женщина. Ты смогла в течение пяти лет удерживать мой интерес к себе. Я хочу выпить за тебя и пожелать тебе счастья!
Лика словно окаменела. Только в глазах таились непонимание и обида.
— Нет, подожди, так нельзя! Куда же я?
— Домой. Ты ведь ко мне не с улицы пришла. Заберешь все, что я тебе дарил и…
— Нет… Нет… Так нельзя…
— А как? Что нам, на развод подавать? Короче, дорогая, я уезжаю за границу. Вернусь через две недели. Надеюсь, что к тому времени тебя в моем доме уже не будет. Мой шофер поможет тебе собрать вещи и отвезет, куда скажешь.
Он расплатился. Подал Лике руку, и они вышли из ресторана. На улице она немного пришла в себя и решила, что устроит Григорию, как только вернутся домой, грандиозную сцену. Но он, усадив ее в машину, сам не сел.
— Прости, дорогая, но я прямо отсюда в аэропорт. До свидания! — махнул он рукой.
Лика, словно в страшном сне, вошла в дом, который уже считала своим. Поднялась в свою, а теперь чужую комнату, и застыла, точно пораженная молнией. Ей казалось, что лучше испепелиться, чем испытывать такую жуткую, непереносимую боль, от которой ни одно лекарство не поможет.
Всю ночь она просидела на кровати. Утром пришел шофер и спросил, нужна ли его помощь. Лика посмотрела на него, надеясь встретить сочувствие. Но увидела лишь вежливый холод во взгляде.