– Нет смысла спорить о том, чего уже нельзя исправить. – Джордж удивился тому, как благоразумно звучит его голос – твердо, уверенно, даже успокаивающе. При этих звуках он и сам почти испытал облегчение. Почти.
Мысль о ребенке пробуждала в нем желание устроиться в собственном шкафу с выпивкой и просидеть там пару десятков лет. Черт подери, такие штучки ему не по карману! Денег едва хватает на то, чтобы содержать саму Люси, особенно если принять во внимание, что у нее обнаружились весьма экстравагантные вкусы в одежде. Последний счет от модистки поверг Джорджа в такой шок, что он был вынужден укрыться у себя в клубе.
Люси метнула в него гневный взгляд.
– И что ты думаешь со всем этим делать?
– Я? – Он понятия не имеет, что теперь делать. Обратиться к бутылке виски, взывающей к нему из гостиной, – только на это он и способен. Вот настоящая сирена, соблазнительная, как Лорелея!
– Ты… ты же не хочешь, чтобы я его растила? – фыркнула Люси. – Мне потребуется некая компенсация. Иначе как я буду жить? У меня, конечно, не получится найти другого джентльмена, когда я растолстею от твоего подарочка.
– Нет, нет, разумеется, нет. – Джордж опустил ноги на пол, сел в постели и потянул халат из вороха одежды на ковре. Как беспечно он швырнул его туда всего час назад. – Говоря о компенсации, что именно ты имеешь ввиду?
Ожидая ответа, Джордж со всем вниманием занимался своим халатом. Сунул руки в тяжелые бархатные рукава. Лучше думать об этих тряпках, чем наблюдать, как она расчетливо оценивает, сколько можно из него вытянуть.
Но ведь теперь у него есть перед ней обязательства, разве не так? В ее объятиях он получал удовольствие, но платить за него придется намного дороже, чем он рассчитывал.
– Конечно, мне потребуется дом.
– Ну разумеется, – отозвался Джордж. Он уже давно задолжал за жилье.
– Кухарку и горничную тоже нужно оставить. Ах да, еще новый гардероб. – Джордж представил, как Люси загибает пальцы, и не мог заставить себя поднять на нее глаза. – Через несколько месяцев старые платья на меня уже не налезут.
Джорджу показалось, что в животе у него камень. Под его тяжестью он опустился на матрас и, пытаясь сдержать дурноту, прижал ладонь ко рту.
– Люси, дорогая… Я давно хотел тебе рассказать… То есть мне давно следовало рассказать… Я виноват. Но, честно говоря…
Слова никак не желали слетать с его губ. В своем кругу Джордж Аппертон считался известным острословом, но сейчас, в действительно сложном положении, он не мог заставить себя произнести слова правды.
– Как ты смеешь? – Люси вскочила с кровати, волоча за собой простыню. – Ты негодяй, настоящий негодяй! Как можно сказать такое?