– Черт побери, Саския, почему ты после этого…
– Он имел право. Действительно, я никогда его не любила и тем не менее позволила ему переехать ко мне и жить за мой счет. А я обманывалась, пыталась доказать самой себе, что нужна этому человеку.
– Саския, – он заглянул ей в глаза, – послушай, Стю – настоящая задница и осел. Безмозглое, эгоистичное животное. Но он злобен, и пытался досадить тебе даже не тем, что обокрал, он хотел тебя как можно больнее уколоть, отомстить за твое превосходство, сломить твой дух. Но он не преуспел. Это сделало тебя сильнее и открыло тебе глаза.
Ей так хотелось ему верить. Больше, чем когда-либо в жизни.
«Принимай мужчину таким, какой он есть, или откажись от него».
– Ты думаешь, я сильная?
– Ты очень сильная. – И, приложив руку к сердцу, добавил: И я прошу у тебя прощения за то, что прислал его и заставил тебя вновь переживать при виде этого ничтожества.
Она не могла отвести взгляда от его руки, прижатой к груди.
– Ты ведь не собираешься преследовать всех мужчин, которые меня когда-то оскорбили?
– Если понадобится.
Она невольно рассмеялась:
– Разве я тебе не говорила, что меня не нужно опекать, ты не обязан за меня беспокоиться.
– Но иногда все-таки было бы неплохо тебе заткнуться и позволить мне решать за тебя. – И сам удивился. – Странно, что я это сказал.
«Не странно. Ты сказал прекрасно, дорогой Нейт. И ты мне дорог. Жаль, что ты не видишь этого».
Она взглянула на сумку, где лежал блокнот. Отвечая на вопросы, он невольно обнажил свои настоящие чувства и открылся перед ней.
– Ты совершенно прав.
– Я всегда прав.
– Не всегда.
– Разве?
– Дело в том, что, совершая свои ошибки, я следовала цели – найти свое место в жизни, близких людей. Поскольку ты получил свое место без труда, то не ценишь его, даже тяготишься.
Не поднимая глаз, она почувствовала, как он замер.
«В число любящих ты можешь включить и меня тоже. Если захочешь», – говорили ее глаза.
Он молчал так долго, что на нее повеяло холодом, и она сразу опустилась с небес на землю. И кажется, без слов получила ответ. Нейт все прекрасно понимал, но отвергал ее, и надежды таяли.
– Я всегда ценил. И сейчас ценю. Издали.
Саския никогда еще не видела его таким каменным.
– Ты, наверное, и сам не осознаешь, как отдалился от всех. И не позволяешь никому приблизиться. Ни твоей любящей семье – сестрам и матери, которые тебя обожают. До полного самоотречения. И уж конечно, не позволишь мне. Решил, правда, отблагодарить меня, прислав Стю и тем самым дав понять, что это прощальный подарок. Но любовь – не яд, Нейт. Она не отравит тебя. Она естественна, хотя вносит сумятицу и усложняет жизнь, но это настоящая жизнь.