Они шли Но лесу, зажатому между холмами. Часто приходилось нагибаться под согнутыми дугой стволами черемух. То далеко, то совсем рядом журчала петлястая речка Елшанка, а Минтин все обещал, что вот сейчас они к ней выйдут.
А вышли сначала на поляну. Такую веселую! Хоть Вовка и мальчишка, но вот ромашки его поразили. Они росли по ближнему краю поляны широкой молочно-золотистой каймой. И каждая ромашка — ну не меньше блюдца!
Вовке захотелось сказать о них что-нибудь особенное, и он сказал:
— У нас такие только на базаре продают!
— Во-от, — гордо отвечал Минтин. — А у нас они дармовые.
Они перешли молочную речку ромашек, и поляна ясно пошла под уклон. А казалась ровной. А это — трава. Чем поляна ниже, тем трава тянулась выше. И вот уже толстые стебли чемерицы с головой накрывают их мясистыми, как у фикуса, листьями.
— А тут змеи есть? — спросил Вовка.
— Есть, — со вздохом ответил Егорка.
— Сколько хочешь, — подтвердил Минтин. — Покричать надо, либо попеть, они и разбегутся. — И он закричал странную какую-то песню:
— Ва-а калы-хозе денег нет,
Га-pox немо-ло-че-о-ный!
— Хватит уж. Они и так давно разбежались, — буркнул Витек. Не любил он, когда кричат. Олег тоже не любил. Он любил простые и четкие команды и предложения.
— Вперед, старики! — кратко предложил он, и мальчишки пробились сквозь заросли травы к речке.
Она текла под обрывом из красного песчаника, и край, прижатый к обрыву, тоже был у нее красный. А вся она не скрывала выложенного пестрыми голышами дна — такая была прозрачная.
— Какая чистая… В ней, наверное, никто не живет? — спросил Вовка.
— Ага, никто! — возразил Егорка.
Он взял голыш со дна и показал его Вовке с обратной стороны. На этой стороне голыш порос буроватой подводной травкой, и в ней ползали какие-то безглазые козявки.
— А это что? — ткнул Вовка в небольшой продолговатый нарост из разноцветных галечек и песчинок.
— Ручейник это, троешник ты противный. Это домик ручейника, — определил Олег.
Минтин предложил расковырять домик, чтобы взглянуть на хозяина, но Вовка не дал. Он быстро опустил голыш в воду.
По узенькой, чуть заметной тропе они вскарабкались на обрыв и очутились на вырубке. Это и был малинник: запах малины, жара и шмелиный гуд, словно звук этой жары… Вовка пожалел, что маловато попил вкусной воды из Елшанки. Здесь точно — скоро захочется пить.
А малина, оказалось, не вся еще подошла. Но наесться — можно было. Вовка ел не так, как Минтин, — торопливо, по одной ягодке. Он набирал ягоду в горсть, и потом уж запихивал ее в рот.
Когда наелись и повернули назад, Минтин показал им тропу, промятую в траве кем-то большим и тяжелым.