— Вы отлично справились с вашим заданием, — помолчав, сказал он низким глубоким голосом.
— Не преувеличивайте моих заслуг, сэр. Не так уж сложно раздать неимущим пищу, которую не доели во время трапезы.
— Верно, но лишь очень и очень немногим дарящим удается держать себя так, будто их самих одаривают.
— Полагаю, это оттого, что от дарения я получила истинное наслаждение. Мне нравится видеть детские улыбки, нравится сама мысль о том, что хотя бы сегодня они будут сыты.
— Любите детей?
— Очень. А вы?
— Раньше я как-то не задумывался об этом, но сейчас, когда вы спросили, понял, что люблю.
Внезапно Майлс положил руку ей на плечо, вынуждая остановиться посреди пустынного двора. Девушка удивленно взглянула на своего спутника.
— Сэр?
Что-то вокруг неуловимо изменилось. Может, дело в нем, а может, в ней самой. Как бы то ни было, Жизель почувствовала, что между нею и Майлсом в этот момент протянулась незримая ниточка доверительности и душевности.
Куда только подевалась ее неприязнь к жениху, выбранному для нее дядей? Ведь он сразу не понравился ей из-за тщеславного высокомерия, из-за самолюбования и уверенности в своей неотразимости… Когда же этот надменный красавец дворянин превратился в почтительного и вежливого мужчину?
— Мне бы очень хотелось иметь собственных детей, — проникновенным, мягким голосом продолжал Майлс. — И еще хотелось бы, чтобы родили их вы, чтобы они были нашими детьми.
Жизель вздрогнула: желание его показалось ей не только осуществимым, но и… заманчивым.
И брак с ним — тоже.
Осознание этого явилось для девушки столь неожиданным, столь явно противоречило ее стремлению хотя бы еще ненадолго оттянуть вступление в брак и сохранить независимость, что Жизель резко отстранилась от Майлса и пошла в замок — настолько быстро, насколько позволяли приличия.
Ну вот, все опять повторяется, с отчаянием думала Жизель, стоя на следующее утро в часовне. Сэр Майлс снова, как и вчера, расположился позади нее и, хотя и хранил полное молчание, все равно умудрялся полностью владеть ее вниманием, будто только и делал, что нашептывал ей в ушко ласковые слова.
Как ни странно, Жизель даже не требовалось его физическое присутствие, чтобы постоянно думать о нем, как показал опыт прошлой ночи. До трех часов утра она металась в кровати, потом, оставив тщетные попытки забыться сном, вскочила и принялась нервно расхаживать по опочивальне, стараясь возродить в себе былое намерение не выходить замуж. Ни за кого!
Вот было бы замечательно, если бы сэр Майлс на самом деле оказался тем, за кого она приняла его с самой первой встречи, — эгоистичным, самовлюбленным и надменным человеком! Тогда ей было бы намного легче отказаться от мыслей о нем, легче вызвать в себе неприязнь к нему. Но теперь, когда она узнала нового сэра Майлса, дело значительно осложнилось.