Рыцарь таверны (Сабатини) - страница 2

С этими словами сэр Криспин Геллиард снова откинулся в кресло и затянул прерванный мотив:

Но она вскричала, что умрет
Завтра к Рождеству, о-о!
Бледная и дрожащая
Она спряталась от света, чтобы…

В этот момент раздался громкий стук в дверь, а вслед за ним задыхающийся голос:

— Крис! Открой, Крис! Открой, во имя Бога!

Сэр Криспин резко оборвал песню, а юноша, собиравшийся покинуть комнату, остановился в нерешительности, глядя на своего компаньона.

— Ну, мой милый Стюарт, — промолвил Геллиард, — чего вы ждете?

— Ваших приказаний, сэр, — последовал угрюмый ответ.

— Моих приказаний! Пусть меня съедят крысы, за дверью человек, которому некогда ждать! Открой, глупец!

Понукаемый грубыми окриками, молодой человек отодвинул засов, и дверь тотчас распахнулась. В комнату тяжело ввалился крупный мужчина в доспехах солдата. Он тяжело дышал, и его грубое лицо было пепельного цвета, то ли от изнеможения, то ли от страха. В следующее мгновение он закрыл за собой дверь и повернулся к Геллиарду, который привстал из-за стола, с изумлением глядя на вошедшего.

— Я ищу убежища, Крис. Спрячь меня куда-нибудь, — проговорил беглец, задыхаясь. Его акцент выдавал в нем ирландца. — Господи, спрячь меня или мне не пережить сегодняшней ночи!

— Хоган, клянусь небом! Что произошло? Уж не Кромвель ли напал на нас?

— Кромвель, говоришь? Это было бы полбеды. Я убил человека!

— Если он мертв, зачем бежать?

Ирландец сделал нетерпеливый жест.

— За мной гонится отряд из «Монтгомери Фут». Они подняли на ноги весь Пенрит, и если они меня поймают, то у меня не будет времени даже исповедаться. Король поступит со мной точно также, как с бедным Райкрафтом два дня назад в Кендале. — Он вскочил на ноги, услышав топот шагов и голоса, доносящиеся с улицы. — Боже милосердный! Есть у вас какая-нибудь нора, где я бы мог отлежаться?

— Вверх по лестнице и в мою комнату, живо! — коротко приказал Криспин. — Я с ними поговорю. Давай!

Как только Хоган выскользнул из комнаты, Криспин повернулся к своему молодому спутнику, который молчаливо взирал на происходящее. Из кармана камзола он извлек засаленную колоду карт.

— За стол! — бросил он короткую фразу.

Но юноша, осознав его намерения, отшатнулся от карт, как от чего-то нечистого.

— Ни за что, начал он. — Я не…

— За стол! — прогремел Криспин. — Сейчас не время для церковных проповедей. За стол или, клянусь честью, это будет первая и последняя игра в твоей жизни!

Он произнес это слова тоном, не терпящим возражений. Напуганный его словами, жестами и взглядом, юноша придвинул стул, в душе оправдывая свою трусость тем, что он пошел на это только ради спасения человеческой жизни.