— С инициалами К.А. никого нет, — сказал он. — Во всяком случае, человек, который, как утверждают, был лучшим другом Блумберга, никого с этими инициалами не знает.
— Ну что ж, — сказал Валландер, не скрывая своего разочарования.
— Я поехал домой, — сказал Сведберг.
Валландер не успел положить трубку, как телефон зазвонил опять. Это был Бирк.
— К сожалению, — сказал он, — никого с инициалами К.А. нет. И это достоверная информация.
— Черт.
Оба задумались.
— А что, если она рожала в другом городе? — сказал Бирк через минуту. — Не в Лунде.
— Ты прав, — согласился Валландер. — Продолжим завтра.
Он повесил трубку.
Теперь он понял, что именно не давало ему покоя. Бумага, по ошибке попавшая к нему стол. Какие-то ночные происшествия в родильном доме Истада. Нападение? Кто-то в халате медсестры?
Он позвонил Сведбергу и застал его в машине.
— Где ты? — спросил Валландер.
— Я даже не доехал еще до Стаффансторпа.
— Приезжай сюда, — сказал Валландер. — Мы должны кое-что выяснить.
— Хорошо, — ответил Сведберг. — Еду.
Это заняло ровно сорок две минуты.
Без пяти десять Сведберг появился в дверях кабинета Валландера.
А Валландер уже начинал сомневаться в серьезности своих подозрений.
Слишком велика была вероятность, что все ему только показалось.
Только когда дверь за ним захлопнулась, он понял, что произошло. Он сделал несколько шагов до машины и сел за руль. Потом произнес вслух свое имя: Оке Давидсон.
Оке Давидсон с настоящей минуты стал очень одиноким человеком. Он не думал, что такое когда-либо с ним произойдет. Что женщина, с которой они так много лет были вместе, хотя и жили каждый сам по себе, в один прекрасный день скажет, что больше не может терпеть, и выгонит его.
Он заплакал. Ему было больно. Он не мог ничего понять. Но она говорила серьезно. Она просила его уйти и никогда не возвращаться. Она встретила другого, и он не против жить с ней вместе.
Была почти полночь. Понедельник 17 октября. Темно. Он знал, что в темноте ему лучше не ездить. У него слишком плохое зрение. Вообще-то машину он мог водить только днем в специальных очках. Щурясь, он смотрел вперед. С трудом различал контуры дороги. Но простоять здесь целую ночь он не мог. Ему надо обратно в Мальмё.
Он завел машину. Он был очень расстроен и не понимал, что случилось.
Потом он куда-то свернул. Он действительно плохо видел. Наверно, станет легче, когда он выберется на главную дорогу. Самое важное — это выехать из Лёдинге.
Но он поехал не в ту сторону. Многочисленные узкие дорожки в темноте казались совершенно одинаковыми. В половине первого он понял, что окончательно заблудился. Он был у какого-то дома, где дорога, по всей видимости, обрывалась. Он стал разворачиваться. Вдруг в свете фар заметил какую-то тень. Кто-то двигался к машине. Он сразу почувствовал облегчение. Ему объяснят, как ехать.