Нюся оказалась прирождённым ныряльщиком на мелководье. Фанта доверяла тушку воде только за компанию с Леной. Обе заходили бережно, подолгу привыкали, делали несколько медленных заплывов, отфыркиваясь и наслаждаясь. Неожиданно для себя, Лена научилась плавать на спине – верней дрейфовать, раскинув руки, между водой и небом, где болтался жаворонок на ниточке, и чертили пыльные линии самолёты размером с мотылька. Колли гавкали на уток в камышах, требовали, чтобы им кидали бесконечные палки, а потом носились друг за другом, вытряхивая шубы.
Домой возвращались в сумерках, когда поля превращались в чаши с туманом. По дороге забирали у Настасьи Васильевны коричневые яйца, козье молоко и творог к завтраку. Хрипел от злости феноменально тупой пёс Филька, лязгая цепью. Нюся угощала семечками кур, бросая полные любопытства и ужаса взгляды в сторону хлева, где топтались рогатые козы.
– Ишь у тебя дочка не русская, – говорила Настасья Васильевна. – И хорошо, здоровей будет, спились наши мужики, туды их за ногу.
Долго со вкусом ужинали, и Нюся отправлялась в постель.
– Нюсь, ты снова полную кровать книжек натащила?
– Я картинки смотрю…
– Какие в темноте картинки? Ничего же не видно.
– А мне видно! Ну м-а-а-а-м!
Несколько часов перед сном Лена коротала за просмотром чего-нибудь поучительного из Роминых запасов, следя краем глаза, не подрывают ли Димка с Кешей забор (сосед слева страдал кошачьей болезнью в размере шести котов). У почти сорокалетнего Димки оказалась невероятно щенявая собачья ипостась. Слабое послушание, облаивание ежей... Провести бы основной курс дрессировки, но тратить лучший в жизни отпуск на муштру не хотелось. Душечка-Фанта дремала, развалившись на сквознячке, подёргивала лапой.
***
Василиса села в кроватке, нащупала подаренного бабушкой на день рождения щенка. Щенок подбадривал и успокаивал Василису, когда было недостаточно страшно, чтобы звать няню, но на потолке противно шуршало. Василиса знала, что это – бабочки, бабочек она очень боялась, особенно ночных, мама ругала за это Василису и няню будить не разрешала. В шесть лет бояться бабочек стыдно. Хорошо Платону, он не боится ни бабочек, ни комаров, ни ос, ни собак, даже садовника не боится, хотя няня говорит, что садовник – чёрный. А ещё Ира говорит, что если дети убегают с участка, их утаскивает писюкастый злыдень. Платон убегал, но его не утащили, а жаль. Платон дразнится нюней и плаксой. Ему запрещают, а он опять!
Горько вздохнув, Василиса уткнулась в подушку. Бабочек нет, чего проснулась? Нырнула в прерванный сон, вынырнула из бассейна, повинуясь строгому няниному пальцу, поплыла навстречу полотенцу. Платон тоже вылез, от полотенца увернулся, визжа, понёсся от няни в кусты жасмина. Чёрный злыдень протянул руки к Платону, будто играя в жмурки. Василиса проснулась в слезах.