Дима сделал два шага.
– Не бойся, не съем. Это… Видишь… Плохо тут, не у мамки, но не на улице хоть. Крысы вон только ползают, мать их!
– Я с вами не сяду, вы грязный. И одеяло.
– А пол что ли чистый? На пол сядешь?
Дима пошел к куче, взял два обломка трухлого бруса с ржавыми дырками и бросил их на пол. Он осторожно сел на них, устроился поудобней, насколько это было возможно, и, сложив на колени руки – на уровне шеи – посмотрел на Хромого.
– Да, – кивнул тот. – Правильно. Тут тебе, брат, не мамка… Вон. Если бы продал это, были бы бабки. – Одну за другой он вытащил книги – шесть штук – и выложил их в ряд. – Достоевский… Толстой… Пушкин. Знаешь Пушкина, а?
– Да. Но мне не нравятся книжки, скучные. Если только училка скажет.
– Зря.
Взяв в руки самую старую книгу, распавшуюся на части, он открыл ее:
– Я раньше много знал наизусть. Теперь вот не вижу, а так…
Он поднес книгу к самому носу, но не смог ничего прочесть. Тогда он закрыл книгу и положил ее рядом с другими.
– Так-то… Это не девок за косы дергать и пулять из рогатки. Учишься как? Троечник?
Мальчик заерзал на брусе:
– Да. И четверки бывают.
– Больше книжек читай. Понял?
– Да.
– Так-то. Что еще делаешь?
– Марки собираю про спорт.
– Много насобирал?
– Триста штук.
С минуту они молчали.
– Зад не мерзнет?
– Нет.
– Что-нибудь рассказать?
– Что?
– Сказку про Красную шапочку. – Он засмеялся и тут же закашлялся. – Кхе… Кхе… Кхе… Я, брат, долго жил, много видел
Молча пожав плечами (делайте что хотите), Дима стал рассматривать пол.
Прочистив горло, Хромой начал. Кашляя, запинаясь и делая долгие паузы, он рассказывал о своей жизни, а Дима, который сначала делал вид, что ему скучно, в конце концов сам не заметил, как увлекся и по-детски открыл рот. Ерзая на жесткой деревянной конструкции, он слушал грустную историю мальчика, который стал взрослым, старым и жил в подвале, – и ему очень хотелось к маме. Он расплакался бы, если бы мог. Но он не мог плакать, он был мужчиной.
– Так-то, брат, – закончил Хромой.
Он сложил книги обратно, закрыл чемодан, провел ладонью по крышке, словно смахивая въевшуюся за десятилетия пыль, кашлянул, шмыгнул носом и посмотрел на Диму:
– К мамке? Ночь ведь. Менты поди ищут, а нам это надо, а?
Опершись рукой о пол, он встал.
Снова уткнув взгляд в пол, Дима насупился и не двигался.
– Ну?
Мальчик встал.
– Вот и правильно.
Они пошли к выходу.
Дима пнул по пути кирпич. Бум! – стукнувшись о бетонную стену, тот шумно брызнул красными крошками.
Он обернулся и посмотрел строго:
– Не дома тут, нечего.
Мальчик хмурился.
Поднявшись вверх по ступеням, они вышли на улицу.