– Кстати, не факт, что тот, кто верит в загробную жизнь, меньше боится смерти, – продолжил он. – Он знает, что на Страшном суде спросят с него за грешки по десяти пунктам и попадание в рай не гарантировано. Вот и трясется он всю жизнь и стыдится своей якобы греховной натуры. Он даже построит храм, чтобы задобрить Бога. Но когда придет час смерти, ему все равно будет не по себе. Так-то. А с чего начали, помнишь?
– С разума.
– Видишь, для чего мы его используем. Мы ищем ответы на вопросы, на которые нет однозначных ответов. И какой бы ответ мы ни нашли, мы не будем уверены в том, что он правильный. Если уверены, значит, просто не видим того, что не вписывается в нашу теорию. Мир слишком сложен. Даже агностицизм в этом смысле не исключение. Это та же теория. Отрицанием не прикроешься. Тот, кто проповедует его как истину, противоречит себе.
– Получается, философия бессмысленна? Зачем тратить на нее время?
– А искусство? Нет, здесь не все так просто. Для чего-то природе нужно, чтобы были философы и художники. К сожалению, философии больше нет. Она заспиртована в банке и нет ничего свежего. Ее время ушло. Все уже сказано раньше и почти все оспорено. Нынче время безверия и апатии. Люди дезориентированы. Юнг выразил это очень точно и образно. Он сказал, цитирую, что ни религии, ни многочисленные философии не дают сегодня того мощного воодушевляющего идеала, который обеспечил бы нам безопасность перед лицом современного мира.
– По-моему, философия помогает разобраться в себе. Как психология.
– Я бы сказал – покопаться. С чем-чем, а с этим проблем нет. Но если мы честно стараемся и есть ощущение, что получается, это во многом иллюзия. В нашем сознании мы как бы раздваиваемся: на того, кто оценивает, и того, кого оценивают, и сравниваем себя с эталоном, с идеальным третьим я. С одной стороны, мы всегда будем видеть разницу между ним и собой, если только мы не больны, а с другой, это раздвоение не есть разделение. Я – это я. Это единое целое. Единое сознание и бессознательное. Единое мировоззрение. О какой объективной оценке можно здесь говорить? Это все равно, что взять линейку и с помощью нее проверить корректность делений на ней же. Как правило, все заканчивается тем, что мы находим оправдание тому, почему мы такие, какие мы есть, даже если знаем, что до идеала нам далеко.
– Если сильно постараться, можно увидеть свои недостатки и попробовать измениться. Я, например, стараюсь. Честно-честно! И понемногу меняюсь.
– Это незначительные и очень медленные изменения. Для серьезных и быстрых нужна какая-то встряска. Да и есть ли они – изменения? Помнишь, мы говорили о воле и о судьбе? По-моему, здесь то же самое. Мы не станем кем-то, кем не можем стать. А если совсем точно – мы не меняемся. Просто наружу выходит то, что было внутри. Мы варимся в собственном соку. Из своей кастрюли мы можем вытащить только то, что в ней уже есть.