, участвовавшие в операции. Нас накрыл густой туман. В этом месте немцы применили слезоточивый газ, и его пары висели в воздухе вместе с туманом, вызывая кашель. Мы пытались закуривать, но сигареты пропитались газом, и пришлось их выбросить. Позже стало ясно, что мы сваляли дурака, — привкус газа был в горле, а не в сигаретах.
Когда туман рассеялся, мы увидели орудие, на котором мелом было написано «Первый батальон Королевских уэльских стрелков» — значит, немцам досталось трофейное. Я сразу подумал о Зигфриде и своих друзьях из роты А. Как вскоре выяснилось, мой бывший батальон расположился на отдых неподалеку, и все мои знакомые живы: и Зигфрид, и Эдмунд Дэдд, и два других офицера. Батальон уже побывал в тяжелом бою: в своей первой атаке на Фрикур он разгромил немцев из полка с тем же номером — двадцать третий пехотный, немецкий полк в тот день оказался на внеочередном дежурстве за нарушение дисциплины: при последней проверке обнаружилось, что были не в окопах вместе с солдатами, а в надежном глубоком укрытии в деревне Мамец. (Эдмунд Дэдд говорил мне, что в марте, во время особенно ожесточенных сражений, самыми высокими чинами на передовой у немцев были унтер-офицеры.) Следующей целью батальона был «Квадрат» — небольшая рощица возле леса Мамец. Зигфрид уже успел и здесь отличиться, в одиночку захватив немецкие позиции, которые безуспешно атаковал Королевский ирландский полк накануне. Обвешанный гранатами, Зигфрид среди бела дня бросился на вражеские окопы под прикрытием огня из двух винтовок и обратил врагов в бегство. Его героизм оказался бессмысленным — вместо того чтобы запросить подкрепление, он уселся в немецкой траншее и стал читать прихваченную с собой книгу стихов, а вернувшись, даже не доложил начальству. Командир — полковник Стоквелл — пришел в ярость, узнав об этом. Атака на лес Мамец была отложена на два часа, поскольку все считали, что британские разведгруппы еще не вернулись. «Британскими разведгруппами» оказались Зигфрид и его книжка стихов. «Будь у тебя хоть пара извилин в мозгу, я бы представил тебя к ордену!» — орал Стоквелл. С тех пор как меня перевели в другой батальон, Зигфрид постоянно лез на рожон. В седьмой дивизии его прозвали Безумный Джек. Он получил Воинский крест за то, что под шквальным огнем вынес раненого ефрейтора, лежавшего в воронке возле вражеских позиций. В этот раз увидеться нам не удалось — он уехал в тыл на отдых. С одним из шоферов я передал ему письмо в стихах: поэму о том, чем мы с ним займемся после войны, как, отдохнув в Харлехе, мы поедем на Кавказ, в Персию и Китай и какие замечательные стихи мы напишем. Это был ответ на его стихотворное письмо, присланное несколько недель назад из армейской школы во Фликсекуре. (Письмо Зигфрида вошло потом в его сборник «Бывалый стрелок».)