Когда мы прибыли, на большой поляне стояло всего лишь два здания. И первые несколько месяцев мы трудились не покладая рук, преображая Раджнишпурам. Большинство людей жили в палатках. Мы приехали в августе, и нам нужно было торопиться, чтобы к зиме у каждого был трейлер с центральным отоплением, поскольку зимой в этих краях температура могла опускаться до минус двенадцати.
Ели мы все вместе, составляя несколько столов около одного из строений. Зимой нам приходилось скалывать со столов лед, чтобы тарелки не соскальзывали на колени. У нас не было холодильника, и еду мы хранили в близлежащем пруду. Там же у нас была целая бочка пива. Но, несмотря на все неудобства, наши обеды были замечательными.
Мужчины и женщины одевались теперь одинаково: толстые стеганые куртки, джинсы, ковбойские шляпы и сапоги. Если раньше саньясинские мужчины казались мне слишком женственными, то теперь наоборот – иногда даже слишком грубыми.
Крыша в трейлере Ошо протекала, и было ужасно смотреть, как он сидит в кресле, а с двух сторон от него стоят ведра, в которые капает вода. В его комнате не было ничего за исключением низкого дубового столика и стула. Комнаты Ошо всегда были простыми, почти без мебели, без картин на стенах, вообще без каких бы то ни было украшений. На виду стояла единственная вещь: кассетный магнитофон, а больше ничего не было видно. Но пустота нынешней пластиковой комнаты не шла ни в какое сравнение с тем величием дзен, каким была наполнена его мраморная комната в Пуне. Мне было больно видеть его в такой обстановке, хотя я заметила, что ему все равно. Он чувствовал себя как дома везде, где бы ни находился. Я ни разу не слышала от него ни одной жалобы на то, как и где он живет. Он принимал все, что преподносило ему существование, с благодарностью, зная и веря, что из любви к нему мы старались изо всех сил.
Но все же мы могли сделать больше и поэтому решили расширить трейлер, чтобы разместить в нем медицинский кабинет и, на всякий случай, еще одну комнату. Надо признаться, я никогда не понимала, что имелось в виду под словосочетанием «всякий случай». Строительство продолжалось девять месяцев. Наш новый дом получился таким красивым, что Ошо с удовольствием переехал в него из своего пластика. Это послужило поводом для бурных споров между Шилой и Вивек, потому что по каким-то причинам Шила была против переезда. Пристройку делал Ричард, друг Вивек. Он обил стены спальни и гостиной настоящим деревом, а ванная вообще была самой лучшей в мире – большая, с джакузи. Длинный коридор вел в огромный, олимпийских размеров бассейн, а медицинский кабинет был оснащен по последнему слову техники.