Следующим вечером в то же самое время Ошо вновь отправился на прогулку. Он поехал тем же маршрутом, что и вчера. Вивек отказалась ехать с ним, поэтому поехала я. Я попыталась убедить его выбрать другой маршрут, потому что тот сумасшедший явно знал, в котором часу Ошо ездит по этой дороге. Но Ошо отказался. Он сказал, что волен ездить там, где хочет и когда хочет, это его личный выбор, и что уж лучше его застрелят, чем он будет ущемлять свою свободу. А потом добавил: «Ну и что, что меня застрелят? О’кей, ну и пусть». При этих словах я чуть не подавилась. Для меня это точно было не «о’кей».
Этот вечер казался мне темнее, чем обычно. Ошо остановился посреди пустоши, чтобы сходить в туалет. Я дрожала то ли от страха, то ли от холода, но все же выбралась из машины и ходила вдоль дороги туда-сюда, всматриваясь в темноту и не понимая, почему свобода должна быть важнее безопасности. Сумасшедший в тот вечер не появился.
Были еще случаи, когда мы получали предупреждения, что на дороге Ошо поджидают бандиты, но он всегда ездил только там, где хотел и когда хотел.
На дискурсе он сказал, что ему не нравится ездить по дорогам, на которых есть ограничения скорости. Зачем плестись, как черепаха, если машина может ехать двести сорок километров в час, да и кто вообще обращает внимание на ограничения? Лучше смотреть на дорогу, а не по сторонам. На перекрестках смотреть по сторонам и говорить, когда можно ехать, а когда нет, было как раз моей обязанностью. Ошо никогда не поворачивал головы, сидя за рулем, он всегда смотрел прямо перед собой. Но поскольку я не водила машину, в расстояниях и скоростях я разбиралась плохо и к тому же не знала правил дорожного движения. Может быть, если бы я все это знала, то нервничала бы еще больше, а так я просто доверяла своему умению ориентироваться на ходу, и это было важно.
В июле 1982 года мы проводили первое международное празднование. К нам приехало больше десяти тысяч человек со всего мира. Впервые со времен нашего отъезда из Индии все собрались вместе. Мы построили огромный временный Будда-холл, и во время медитаций уровень энергии был высоким необычайно. Ошо приходил и сидел с нами. В последний день фестиваля Ошо кивком головы пригласил Гьян выйти к нему на подиум и станцевать. Двадцать человек подумали, что он обращается к ним, и пошли вперед, а за ними последовали еще сотни людей, так что Ошо скрылся из виду. Я забеспокоилась, но потом поняла, что люди были просто переполнены энергией. Позже Ошо сказал, что присутствовавшие относились к нему так бережно и с таким уважением, что, когда он шел, они отступали назад, освобождая ему проход. Он сказал, что даже те, кто касался его, делали это с глубокой заботой. В то время все казалось таким совершенным. Наш оазис среди пустыни вот-вот должен был расцвести и стать примером того, что тысячи людей могут жить вместе, не отравляя себя разными гадостями, навязанными обществом, религией и политикой.