- Что же ты не читаешь?
- Я потом, когда вы уснете.
- Тогда закрой глаза, я разденусь.
Она зажмурила глаза. Я быстро разделся и лег с края, укрывшись покрывалом. Пожелав ей спокойной ночи, я повернулся к ней спиной пытаясь заснуть. То ли от того, что выспался днем, то ли от возбуждения, сон ко мне не шел. Я слышал, как тихонько зашелестели страницы книги, слышал ее дыхание. Я попробовал думать о работе, вспомнил, что еще не сделано, попытался представить, как меня завтра встретят на заводе, потом начал считать и досчитал до двух тысяч, устал. Мне захотелось посмотреть, что делает девочка.
- Валенсия, ты спишь?
- Нет. Я вам мешаю.
- Нисколько. Скажи, ты не будешь против, если я укроюсь одеялом? Покрывало жесткое и не греет.
- Ну да. Пожалуйста. Как я раньше не подумала об этом?
Она отодвинулась к стене и, накинула на меня край одеяла.
- Теперь вам тепло?
- Тепло, - ответил, чувствуя, как дрожит от возбуждения мой голос.
- 33 -
Все труднее и труднее было владеть собой. Между нами было не более десяти сантиметров и я чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав спокойно минут пять, я притворился спящим и повернулся на спину. Мое голое бедро прикоснулось к ее бедру. Она вздрогнула и немного отодвинулась. С замиранием сердца я лежал, еле сдерживая дыхание и порыв страсти. Это была пытка, равной которой не было, видимо, на свете. Чувствовать возле себя нежное тело девушки, притом голое и не прикоснуться к ней ни одним пальцем. Это кошмарный сон. Я повернулся лицом к ней, все также имитируя беспокойный сон и положил ей руку на грудь. Твердая девичья грудь едва поддалась под тяжестью моей руки. Валенсия задрожала, как от присутствия лихорадки и испуганно замерла, не зная, что делать, я с невыразимым наслаждением сжимал неподатливую мягкость ее груди, еле сдерживая крик похотливой радости. Валенсия стала тяжело дышать, ее грудь вздымалась под моей рукой, как волна океана. Наконец она решилась и осторожно сняла мою руку со своей груди, положила ее на меня. Но я уже не мог остановиться. Я убеждал себя, что время осталось мало и только поласкаю милую девочку, не причинив ей вреда. Я “проснулся”. Валенсия лежала на спине. Ее руки были вытянуты вдоль тела, поверх одеяла, книга лежала на груди. Ее широко раскрытые глаза, не мигая смотрели в потолок, красивые девичьи угловатые плечи едва выступали дужками ключиц и слегка вздрагивали, губы что-то беззвучно шептали.
- Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклицание. Я помимо своей воли, движимый одним инстинктом плоти, приподнялся на одной руке и, обняв ее за шею, приник к ее губам в долгом, трепетном и страстном поцелуе. От неожиданности она даже не сопротивлялась. А когда с нечеловеческим усилием я оторвал свои губы от ее рта, она испуганно прошептала: