– Наконец-то, явился, – стоявший у красного окна
41Горик был непривычно суров. – Ну, здравствуй, друже, рады мы видеть тебя с головой на плечах, а не с обрубком.
– Приветствую тебя, Горик, и тебе, боярин, желаю здравия, – обращаясь к обоим воинам, произнес Радмир и покорно склонил голову.
Сидящий на широкой скамье Свенельд только кивнул головой в ответ.
– Ну что, поведаешь нам, товарищам твоим, где ты бегал, пропадал столько времени, и почему головушка твоя нынче к полу опущена? Вижу, не слишком торопишься рассказать, что натворить успел, – продолжал корить парня суровый рус.
– А чего ж не рассказать, – Радмиру начало надоедать то, что его отчитывают, как мальчишку.
Привычная гордыня начинала брать свое.
– Мне стыдиться нечего: боярин Горемысл на меня сам с саблей кинулся, после того как оскорбил и меня, и сестру боярина Свенельда, – указав на сидящего подростка, произнес с запалом Радмир. – В доме боярском я не по своей воле оказался, а по повелению Сбывоя, старшего нашего. Гонцом он меня туда направил, послание боярину передать.
– Вот именно, что послание передать, а не глазки боярыне строить да голову кружить, да еще шеи знатным мужам киевским сворачивать, как тем гусям, – Горик почти кричал.
– Так я… – попытался возразить парень, но Горик его перебил.
– Хватит, не для того я тебя искусству воинскому учил, чтобы ты бояр княжьих губил. Князь наш милостив, он тебя перед тиунами городскими обелил, не сам князь, конечно, а мы, люди его. Видаков нашли, которые подтвердили, что боярин на тебя первый с оружием кинулся. А ты, дескать, его не бил, а он сам оступился, – голос руса чуть потеплел. – Так что тебе не только жизнь спасли, а еще и от виры тебя избавили, которую ты бы всю жизнь свою выплачивал.
– Прими благодарность мою за то, Горик, век тебе благодарен за все, что ты для меня сделал, – сказал Радмир, прервав речь руса.
– Ладно, чего уж, ты вместо благодарности теперь проявить себя в делах наших воинских должен будешь. Видишь, какие теперь дела творятся. Послезавтра в поход выступаем, так что на сборы у тебя только день.
Радмир словно расцвел при этих словах подобревшего варяга.
– А про сестру Свенельдову забудь. Она тебя спасла, так что ты имени ее славного порочить не должен. Не ровня ты ей и не спорь, – Горик взмахом руки остановил попытавшегося возразить парня. – Вот и боярин, Свенельд, тебе тоже скажет.
Молодой свей поднялся со своего места.
– Все, что сказал Горик, правда, не забывай, покажешь себя воином настоящим, славу и богатство найдешь, – молодой скандинавский воин говорил степенно, и молодость его не принижала его величия. – Сегодня вечером в доме, где ты прятался все это время, тебя будет ждать Асгерд, это была ее просьба. Она сама все тебе скажет, поэтому приходи, я разрешаю вам проститься, но проститься навсегда. Я ухожу, до встречи, гридь, во всех последующих походах и боях, я рад, что ты на нашей стороне, – и Свенельд вышел из гридницы во двор, где попрежнему кипели сборы киевского войска.