, только Фракийский стратиг приносит Империи новые победы. А то совсем уж теснят нас со всех сторон, то болгары, то арабы, да и с севера, я слышал, идет новая опасность. Эти варвары-русы, они тоже вроде бы сегодня угрожают Византии.
Услыхав о том, что стратиг Фракии поднялся при дворе, Иларий весь напрягся.
– Ты говоришь, что Симеон Полиник приносит славу Империи? Этот толстый бездельник и пьяница, да быть того не может! – в голосе Илария прозвучало неподдельное удивление.
– Да нет же, – рассмеялся маленький понтиец. – Я имею в виду стратига Фоку – героя Испанских войн.
– Фока? Ты говоришь о Никифоре Фоке, он стал префектом Фракии? – удивлению Илария не было предела.
Известный военачальник и полководец – Никифор Фока, тот самый, при котором Иларий начинал свою службу еще простым скутатом, с которым побывал во многих походах и боях. Это же его судьба, его шанс.
– Ну да, конечно же, он, и уже давно, – увидав, что его слова приятны собеседнику, продолжил черноусый моряк.
– А куда же тогда подевался Симеон Полиник, предшественник Фоки?
– Я точно не знаю. Но там была какая-то странная история, связанная с женщиной, не то наложницей, не то женой…
– Бывший префект приказал долго жить, – встрял в беседу седовласый кучерявый матрос, который в это же время крепил по соседству другую снасть и поэтому слышал весь разговор. – Мне довелось услышать об этом от одного знакомого фракийского моряка. Говорят, толстяка прикончила его красавица-супруга. В тот момент, когда муж застукал ее с очередным любовником, эта стерва вонзила стратигу в брюхо кинжал и поспешно скрылась от правосудия, прихватив с собой парочку верных ей одной слуг и большую сумму денег. Только почему-то дело то замяли. По-видимому, и те, кто был должен расследовать это дело, тоже были чем-то с ней связаны.
– Так, значит, Симеон Полиник был убит собственной женой? – теперь в голосе Илария слышалось откровенное облегчение.
Его враг, вынудивший его бежать из страны, мертв, и неважно, как он погиб, важно, что ему, Иларию, не придется теперь скрываться в собственной стране. Ведь обвинения, выдвинутые ревнивым мужем против бывшего кентарха, были ничем не обоснованы и теперь…
– Так вот жена того префекта, говорят, была еще та развратница, и то, что случилось, никого не удивило, – продолжал, усмехаясь, седовласый. – Тот моряк – фракиец мне поведал, что эта аристократка – Стефания – падала чуть ли не под всех мужчин, которые ее окружали. Хвастал по секрету, что и ему удалось отведать этого пирога, – и моряк сделал непристойный жест изображающий соитие. – Правда, я не особо ему верю, разговор-то был во время попойки.