Лука Мудищев (Барков) - страница 26

Она мой демон и мучитель,

Слиянье уст, пожатье рук.

Я враль, как всякий сочинитель,

Но темен стал порочный круг.

Все перепуталось, однако,

Жена, любовница, жена,

И воскресает в пичикато

Одна дрожащая струна!

В твоих глазах, что голубей небес,

Плывет Берлин-кораблик вниз по Шпрее;

Нас искушенья настигает бес,

А ветер задувает все сильнее,

Ты веткой покачнешься без листвы,

Когда на теле проступают знаки

Греховной жизни, ветреной любви,

Как на листе линованной бумаги.

Медлительная тьма у ног легла,

Ты поцелуй по капле пьешь губами,

Где вновь и вновь сближаются тела,

Окутанные нежностью и снами.

Красавиц ли звал на ложе

Иль сдуру гневил жену,

Одну я любил… О, Боже,

Тебя лишь любил одну.

Ты кинозвезда, похоже,

Но разве я мух ловлю?

Люблю я одну… О, Боже,

Одну лишь тебя люблю.

Найду ли себе моложе

Иль буду страдать любя,

Одну я люблю… О, Боже,

Люблю лишь одну тебя.

Не требуя к себе вниманья,

Ты не печалишься ничуть;

Какие жаркие желанья

Волнуют молодую грудь!

А под гавайские гитары,

Покинув полутемный зал,

Несутся бешеные пары

В нагие пропасти зеркал!

Я пройду вдоль сонных окон,

Как здесь безотрадно!

Ни прохожих, ни влюбленных,

Грустно и досадно.

Слышу лепет канарейки,

Птички-побирушки;

За душой нет ни копейки

Для моей подружки.

Ты ли падала в объятья,

Исходя слезами,

Ты ли сбрасывала платья

С горькими словами?

Мой любимый, мой желанный, —

Слышу за спиною…

Что ты сделал, окаянный,

Со своей душою?

Что ты сделал, что ты сделал? —

Слышу я ночами,

Ты скажи мне, что ты сделал

С юными годами?

Слышу всхлипы и рыданье,

Пусть она поплачет;

Только все твое страданье

Ничего не значит!

Крикну в окна напоследок,

Кто мне отзовется?

Слишком грустно с этих веток

Песня птички льется.

Ты знаешь, путь ко мне заказан,

Но храм открыт, как ресторан,

Ничем с тобою мир не связан

И вся любовь — сплошной обман!

Душа летит во все пределы,

А тело вновь ласкает бриз.

Как часто ты ресницы-стрелы

С улыбкой опускала вниз.

Над наготой непобедимой

Навек забыться и уснуть;

Как ты хотела быть любимой,

Какой проделала ты путь!

Как мы долго с тобой сходились

И не верили чудесам,

Слезы падали и катились

И тянулись уста к устам.

А над нами летели тучки,

Так и жизнь пролетит стрелой,

Целовал я и гладил ручки,

По коленям водил рукой.

Ах, забавы мои шальные,

Как натянута тетива,

Робко слушала ты хмельные,

Роковые мои слова.

Ах, как сердце мое забилось,

Как трещал на рубахе шелк;

Чуть помедлив, ты согласилась,

Упоительно хорошо!

Ты вся, как ветра дуновение,

Как в подворотне темной свист;

Ты, как ночное озарение,