Лука Мудищев (Барков) - страница 43

И предки нашего Луки

Имели вотчины, деревни

И пребольшие елдаки.

Покойный предок их, Порфирий,

Еще при Грозном службу нес

И, поднимая хуем гири,

Порой смешил царя до слез.

Послушный Грозного веленью,

Своей елдой без затрудненья

Он убивал с размаху двух

В опале бывших царских слуг.

Другой Мудищев, воин бравый,

В полках петровских состоял,

Во время битвы под Полтавой

Он хуем пушки прочищал.

Благодаря такой махине

При матушке Екатерине

Прославился Мудищев Лев,

Красавец, генерал-аншеф.

Сказать по правде, дураками

Всегда Мудищевы росли.

Но пребольшими елдаками

Они похвастаться могли.

Свои именья, капиталы

Проеб Луки распутный дед,

И мой Мудищев, бедный малый,

Был нищим с самых юных лет.

Судьбою не был он балуем,

И про него сказал бы я:

Судьба его снабдила хуем,

Не давши больше ни хуя.

Настал и вечер дня другого.

Купчиха гостя дорогого

В гостиной с нетерпеньем ждет,

И время медленно идет.

Вот к вечеру она в пахучей

Помылась тщательно воде,

И смазала на всякий случай

Лесной помадою в пизде.

Хоть хуй любой ей не был страшен,

Но тем не менее в виду

Такого хуя, как Лукашин,

Вдова боялась за пизду.

Но чу! Звонок… Она вздрогнула,

Еще прошло минуты две,

И вот является вдове

Желанный гость. Она взглянула —

Стоял пред ней, склонившись фасом,

Дородный, видный господин

И произнес солидным басом:

— Лука Мудищев, дворянин.

Одет в сюртук щеголеватый,

Причесан, тщательно побрит,

Но вид имел дураковатый,

Не пьян, а водкою разит.

— Весьма приятно… Я так много

О вашем слышала… — Вдова

Как бы смутилася немного,

Сказав последние слова.

— Да, это точно. Похвалиться

Могу, конечно… Впрочем, вам

Самим бы лучше убедиться,

Чем доверять чужим словам.

И, продолжая в том же смысле,

Усевшись рядышком болтать,

Они одной предались мысли:

Скорей бы еблю начинать.

Чтоб не мешать беседе томной,

Ушла Матрена в уголок,

Уселась там тихонько, скромно

И принялась вязать чулок.

Но, находясь вдвоем с Лукою,

Не в силах снесть сердечных мук,

Полезла вдовушка рукою

В карман его суконных брюк.

И от ее прикосновенья

Хуй у Луки воспрянул вмиг,

Как храбрый воин в час сраженья, —

Могуч, напорист и велик.

Нащупавши елдак, купчиха

Вся загорелася огнем

И прошептала нежно, тихо:

«Лукашка, миленький, пойдем!»

И вот вдова вдвоем с Лукою.

Она и млеет, и дрожит,

И страсть огнем ее палит.

И в жилах кровь бурлит рекою.

Снимает башмаки и платье,

Рвет с нетерпеньем пышный лиф

И, обе груди заголив,

Зовет Луку к себе в объятья.

Мудищев тоже разъярился,

Тряся огромною елдой.

И, как со смертной булавой,

Он на купчиху устремился.

Купчиху на кровать взвалил,

Задравши кверху ей рубаху,

И длинный хуй свой, словно плаху,

Он между ног ей засадил.